Киноклуб

– Нет, такого долгого ожидания мне не вынести. Оно станет для меня невыносимой пыткой. Кстати, странно, что «невыносимый» сказать можно, а «выносимый» нет. То же самое со словом «невзрачный». Почему про что-то красивое нельзя сказать, что оно «взрачное»? Вот вопросы, которые меня очень занимают.

– Ладно, – кивает Робин, ставя бокал на столик. – Пожалуйста, давай оставим вино здесь. Никогда не вхожу с напитками в кабинет. Все время боюсь, как бы на что-нибудь не пролить.

Оставив бокал на столике – шахматной доске, следую за Робин в комнату, где она установила мольберт, световой стол и компрессор. Робин жестом приглашает меня сесть на вращающееся черное кожаное кресло со специальной изогнутой спинкой, поддерживающей поясницу.

– Вот первые пятьдесят страниц, – объявляет Робин, показывая стопку листов размером с небольшую газету. – Комикс называется «Ева», но это пока что только рабочее название. По сюжету, случилась какая-то катастрофа, из-за которой все женщины куда-то подевались, осталась только одна главная героиня, которая старается уцелеть среди мужчин и мутантов. Зовут ее – ни за что не угадаешь! – Ева. У героини есть способности к телекинезу, но как и почему они у нее появились, Ева не помнит. Она вообще не помнит ничего, что случилось больше трех месяцев назад.

– Как в детективном фильме «Помни»? – спрашиваю я. – Или в смысле…

– Нет-нет, – прерывает Робин, – не подумай, будто Ева сразу забывает все, что случилось больше девяноста дней назад. Речь о конкретных трех месяцах. Начинается история с того, что Ева просыпается в разбомбленной лаборатории. Героиня понятия не имеет, кто она такая, где она и что вообще произошло. Единственное, что она о себе знает, – на запястье у девушки металлическая бирка с именем «Ева» и идентификационным номером.

– Звучит интригующе, – произношу я, перелистывая страницы.

Рисунки черно-белые, с легкими признаками импрессионистского стиля и обильным использованием игры света и тени. Сразу бросается в глаза, что героиня очень похожа на художницу, – короткие светлые волосы, стройная, гибкая фигура. Еще одна художественная особенность, которую не могу не отметить, – почти все первые двадцать страниц Ева обнажена.

– Очень красиво, – говорю я, жалея, что нельзя было захватить с собой вино. – Ты… такая талантливая…

– Спасибо! – заливается смущенным румянцем Робин. А я и вовсе сижу багровый, как свекла. – Пять лет над этим комиксом трудилась. Правда, не подряд, а параллельно с другими проектами. Но это моя первая крупная работа, и для меня она очень важна.

Сюжет оживляется где-то на десятой странице, когда Ева встречает группу причудливых существ – частично мужчины, частично машины, частично животные. Возглавляет компанию тип с квадратной челюстью и торчащим посреди лба рогом, похожим на носорожий. А на месте сосков болтается нечто, весьма напоминающее два полных комплекта мужских гениталий.

– Ничего не скажешь, красавцы-мужчины, – комментирую я.

– Это перепихонцы, – поясняет Робин. – Потом они становятся кем-то вроде личной армии Евы, но начинается знакомство при не слишком приятных обстоятельствах.

Что верно, то верно. Трудно не заметить, что героиня сразу вызывает у главаря бурный и вполне определенный интерес, однако, когда Ева взглядом воспламеняет неуместно выступающие части его тела, энтузиазма у парня резко убавляется.

– Я же предупреждала: комиксы немножко откровенные, – произносит Робин, наблюдая за моей реакцией и едва сдерживая улыбку.

– Да, – киваю я. – А кто такие эти перепихонцы?

– Специально выведенная раса особо мощных мужчин-мутантов, задача которых – разыскать и оплодотворить всех женщин, чтобы обеспечить продолжение рода.

Фыркаю.

– И для этого надо было выводить мутантов? Зачем такие сложности? Наш киноклуб с радостью согласился бы предложить свои услуги в этом качестве. Как, впрочем, и любая другая группа мужчин.

Робин хихикает:

– Знаю. Вообще-то, как ты, наверное, уже заметил, мои комиксы – не столько фантастика, сколько общественная сатира. А намек с перепихонцами и вовсе шит белыми нитками. Но рисовать их весело. Вот эти штуки у них на груди подсказывают, есть ли поблизости женщина, – сразу увеличиваются в размере.

Да, меткая у Робин сатира. Все про нашего брата знает.

– Много еще осталось? – спрашиваю я.

– Первую книгу закончила. Правда, только в черновом варианте. Набело перерисовать успела только половину, – отвечает Робин. – Но уже начала работу над второй книгой.

– И есть издательство, которое заинтересовалось твоей работой?

– Да! – улыбается Робин. – На этой неделе у меня была встреча с представителями издательства «Хатоки». Кажется, мои комиксы им понравились. Через две недели встречаемся снова. Но еще ничего не решено, поэтому стараюсь заранее не радоваться – так же, как и ты.

Указываю на пустые пузырьки рядом с основным текстом диалогов:

– Ты их нарочно оставила, чтобы потом можно было перевести реплики на другие языки?