Кинокомпания Ким Чен Ир представляет

В Восточной Европе кураторы временами ослабляли бдительность, и Сину с Чхве даже удавалось самостоятельно ходить по городу. Ну а куда тут бежать? Паспортов у них нет, страна коммунистическая. Они предупредили кураторов, что пробегутся по магазинам, прошли мимо старых турецких бань и мадьярских дворцов и купили два простых обручальных кольца. Назавтра, 26 августа, они выскользнули из номера спозаранку, пока кураторы не проснулись, сели в такси и велели ехать в церковь. Улицы были темны и тихи, предрассветная прохлада еще сопротивлялась летней жаре. Таксист кривыми переулками повез их на холм в Будайский замок у реки, к готической церкви Матьяша, одному из крупнейших в Будапеште католических храмов. Над Дунаем рассвет; розовый свет рябил на воде, солнце запускало лучи меж древних зданий. Здесь в 1916 году короновали Кароя IV – Карла I, последнего Габсбурга.

Колокола отзвонили шесть утра. Син и Чхве выбрались из такси и вошли в огромную арочную дверь. Внутри собрались немногочисленные прихожане, утреня уже началась. Всю службу Син и Чхве простояли на задах. Случай побывать в храме представился Чхве впервые с тех пор, как Кэтрин Хон крестила ее в палой листве два года назад. Они послушали молитвы и проповедь на прекрасном незнакомом языке. Потом встали в очередь к причастию и на ломаном английском попросили старого священника за них помолиться. Тот кивнул и, поведя рукой, тихо произнес благословение. Ни слова не говоря, Син вынул кольца. Глядя жене в глаза, надел кольцо ей на палец, а она надела кольцо ему. И так после тридцати лет брака состоялась их свадьба. Они вышли в неф, затем наружу, на утреннее солнце, и спустились по ступеням, держась за руки. Позднее, уже в гостинице, пакуя вещи, Чхве взглядом зацепилась за мужнино письмо.

«Давай придем к прекрасному финалу нашей жизни вместе…»

Они вернулись в Пхеньян – и к помыслам о побеге.

С любимым руководителем они теперь общались в основном по телефону – он спорадически звонил сам по выделенной линии, на виллу или в офис, и говорил исключительно по делу. Один разговор, который Син записал на диктофон летом 1984-го, звучал так.

– Алло, – сказал Син, взяв трубку.

– Я ужасно извиняюсь, – сказал Ким Чен Ир ни с того ни с сего.

– Это я, – ответил Син. – Спасибо, что позвонили.

– Ничего. Ездить в социалистические страны нам, конечно, нетрудно. Но в капиталистические или нейтральные… вот куда нам хорошо бы поездить. Если только в социалистические, вас как будто контролируют. Мы не хотим создавать такое впечатление. Ваше имя должно прозвучать в Европе, готовьтесь. Там южнокорейские агенты, но ничего страшного, если будете передвигаться группами. Ходите куда пожелаете – если южнокорейцы увидят, им будет обидно, что у вас настоящая свобода.

– Да, прекрасная мысль, – с надеждой сказал Син.

– Да, прекрасная, – согласился Ким Чен Ир. – Интервью с западными журналистами тоже недостаточно. Мы можем действовать агрессивнее. Вы с Чхве открываете свою киностудию, вы устроились. Даже если у вас другие планы, все равно вы можете прекрасно жить здесь. И, кстати, опять приехал Юн И Сан [южнокорейский пианист-экспат, которого Ким безуспешно пытался похитить], – соврал он. – Хотите познакомиться?

– С удовольствием.

– Вот и познакомитесь. Только придется сказать ему то же самое: вы счастливы в Северной Корее и все такое.

– Да, я понимаю. Я знаю, что многие так же наивны, как прежде был я, – ответил Син, изображая перевоспитанного.

Ким засмеялся.

– Ну, скажете Юну, что вам тут хорошо и мы, может, если понадобится, поедем в ФРГ, скажем, снимать, – но, конечно, сначала надо будет тут разобраться с формальностями.

– Да, конечно. Это будет логично – гражданство же у меня здесь. Вы меня просто восхищаете.

– Вот и хорошо, – ответил Ким и повесил трубку.

В 1984 году, признав, что экономика Северной Кореи двигаться своим ходом больше не в силах, Ким Чен Ир слегка упростил инвестиционные правила и провел новый закон о совместных предприятиях, который поощрял отдельные компании искать финансирование и партнеров по совместному производству за рубежом. Закон привлек в страну только инвестиции японских корейцев, поддерживаемых «Чосен Сорен», но Ким Чен Ир считал, что доходным экспортным товаром могут стать фильмы – особенно фильмы Сина. В КНДР экспортные товары были редкостью – страна продавала разве что некоторые минералы, в основном цинк и уголь, а в последние годы – ядерное оружие. В июле 1984 года Ким одобрил первую поездку Син Сан Ока и Чхве Ын Хи в Вену ввиду открытия там европейского отделения.

Для него эта поездка была очередным шагом к повышению престижа Северной Кореи. А для Сина и Чхве идеальной лазейкой – если бы в Вену удалось добраться им обоим. В первый раз Чхве пустили лишь до Будапешта – дальше Син полетел один. Сбежав, он оставил бы Чхве одну. (То же правило давно применялось к северокорейцам, которые ездили за рубеж по государственным делам: им полагалось жениться, чтобы в случае невозвращения оставить в заложниках жену и детей.)