Кинокомпания Ким Чен Ир представляет

«Чингисхан», задуманный режиссером Сином и продюсером Кимом, вышел бы затратной постановкой. По подсчетам Сина, бюджет составил бы 16 миллионов долларов – самый дорогой кинопроект в истории Северной Кореи. (Надо понимать, что первые «Звездные войны» 1977 года стоили 11 миллионов.) Согласовали план: в рамках «Син Фильм – Вена» с австрийской лицензией Син будет искать сопродюсеров и снимет блокбастер, который станет великой вехой северокорейского кино. Понадобится агрессивная реклама. «Пульгасари», эпик про монстра, конечно, смягчит сердца западноевропейцев, но все остальное Син Сан Оку и Чхве Ын Хи придется делать самим. Им впервые разрешили вдвоем поехать за железный занавес – в Вену через Германию. Ким Чен Ир, похоже, искренне верил, что мозги Сина и госпожи Чхве успешно промыты, – и это доказывает, сколь мало он понимал капитализм. Считая, что сполна уплатил цену за верность, Ким Чен Ир им «доверял стопроцентно, – говорил Син. – Он думал, если мы получим дом, деньги и студию, нам незачем будет бежать. Вот в чем слабость воспитания в социалистической стране: очень легко себя обманывать».

Это был шанс спастись – Син и Чхве ждали и добивались его восемь лет. Неудача чревата либо тюремным заключением без надежды на свободу, либо смертью.

30. Вена

Первые месяцы 1986 годе Син и Чхве готовились к побегу. Посреди предвкушения стало ясно, что за годы в Пхеньяне у них незаметно сложилась жизнь, а к некоторым новым знакомым оба сильно привязались. Они снабдили сотрудников последними указаниями – объяснили «то, что нужно знать киношникам», – закруглили работу над своими фильмами и, чтобы не вызывать подозрений, продолжали надзирать за строительством нового дома и студии, которые подарил им Ким Чен Ир. Шли дни; у Чхве то и дело внезапно подступали слезы и прерывался голос – зачастую когда посреди беседы с актером или костюмершей она вдруг осознавала, что, возможно, это их последний разговор. Особенно ее печалило расставание с Хо Хак Сун, доброй женщиной, восемь лет прожившей с ней в одном доме. Хак Сун изо всех сил утешала Чхве в первые годы и радовалась, когда в жизнь подопечной вернулся Син. Для Чхве она была как сестра – единственный человек в Северной Корее, помимо Кэтрин Хон, с кем сложилась такая дружба. Им предстояла разлука, но Чхве не могла выказать ни благодарности за все, ни печали.

29 января 1986 года в 9:10 утра Чхве и Син вышли из своего пхеньянского дома. Чемоданы были упакованы в расчете на полуторамесячную поездку за границу. Ожидалось, что они поедут на Берлинский кинофестиваль, а оттуда прямиком в Вену – обустраивать европейское отделение «Син Фильм». Комнаты их выглядели так, будто хозяева планируют вернуться.

Они вышли из дома, шофер донес багаж до машины. Когда они залезали в «бенц», Хо Хак Сун им помахала.

– Счастливого пути, – пожелала она.

– Не болей, – ответила Чхве, надеясь, что прощается навсегда, но не имея возможности попрощаться взаправду. Она понимала, что предстоит Хак Сун, и это было мучительнее всего: если побег удастся, Хак Сун и остальных кураторов накажут – понизят, вышлют из города, обрекут на трудовой лагерь, а может, даже на пытки и казнь. Эта скромная трудолюбивая женщина была предана делу Ким Ир Сена душой и телом, но для тех, кому она поклонялась, преданность ее не значила ничего. Ее скромные мечты – полный пенсионный паек, часы Ким Ир Сена – были уже так близко, а теперь она все потеряет из-за Чхве Ын Хи, которая жила в роскоши и носила эти самые часы. Угрызения терзали Чхве нестерпимо. Сина, понимавшего, что если им удастся бежать, пострадает и Чхве Ик Кю, совесть особо не мучила. Этот самодовольный узколобый бульдог никогда ему не нравился. «Если мы сбежим, режиссера Чхве ждут неприятности, – несколько лет спустя писал Син. – Тут уж ничего не поделать». Так и видишь, как буквы пожимают плечами.

Самолет взлетел в десять утра. Он набирал высоту, и из репродуктора в кабине доносилась «Песня генерала Ким Ир Сена»:

Еще не высохла кровь на склонах гор Чанпэксан,
По-прежнему кровь виднеется в водах реки Амноккан,
Священная кровь сияет под солнцем и под луной
Над нашей Кореей, цветущей свободной страной.
Дорого нашим сердцам имя нашего генерала!
Любимый наш Ким Ир Сен, хвала тебе, честь и слава!

Самолет со скрипом неуклюже развернулся и направился к северо-западу. Син выглянул в иллюминатор. Внизу раскинулись северокорейские равнины – сухие и бурые, как жженый хлеб. Где-то там остались виллы, где Сина и Чхве держали под замком, тюрьмы, где Син мерз и голодал. Вдалеке блистал голубизной Восточно-Корейский залив.