Киномания

Личная империя Чипси, состоявшая по большей части из лизоблюдов и прихлебателей, казалась всего лишь передвижной оргией, постоянно кружившей в бешеном темпе южнее Санта-Моники, между захудалыми прибрежными городками и бесчисленными шикарными притонами в каньонах за Палисадом ^{81}. Случалось, эта бесконечная попойка задерживалась где-нибудь достаточно долго, и тогда у них начинались судороги творчества; финансировал их потуги главным образом Чипси, и результат был всегда (по крайней мере, в той части, что видел я) удивительно глупым и бессодержательным. Организовывались выставки искусства настолько продвинутого, что его творения едва ли можно было отличить от водопроводных труб; выпускались смелые маленькие журнальчики, но дальше сенсационного первого номера дело не продвигалось; устраивались претенциозные театральные постановки, которые легко можно было принять за плохой стриптиз; но самое главное — это фильмы, которые делал сам Чипси. Чипси и Шарки задолго до моего знакомства с Клер вынашивали идею устроить фестиваль фильмов андерграунда Западного побережья, включая и работы Чипси. Клер эта идея не увлекла. Она предупреждала, что качественных фильмов не наберется и на то, чтобы заполнить перерыв между просмотрами.

— Но у нас есть фильмы Чипси, — напомнил ей Шарки.

— Вот о них-то я и говорю.

Но Шарки настоял на своем, пообещав, что это будет единичное предприятие. В результате, как Клер того и опасалась, получилось жалкое собрание жуткой любительщины. Этот фестиваль, без всяких сомнений, стал бы упражнением в финансовом мазохизме, если бы не щедрая поддержка Чипси, который обеспечил толпу восторженных поклонников, следовавших за ним по жизни в поисках покровительства, подачек или беззаботного времяпрепровождения. Деньги Чипси и его связи превратили эту потенциальную катастрофу в ежегодное мероприятие, которое стало для «Классик» основным средством зарабатывания денег.

Клер, ругаясь и ворча, принимала деньги, но вместе с деньгами «Классик» приобрел определенную сомнительную известность, из-за которой прибыли становились в особенности унизительными. Эти деньги приносило отнюдь не искусство и даже не плохое искусство; они приходили благодаря дурной славе и скандальной атмосфере, сопровождавшей показы. Вечеринки Чипси, проходившие в его безвкусно роскошном притоне в каньоне Топанга, были известны своим бесстыдством. Они принимали форму затяжной попойки, начинавшейся и кончавшейся вместе с фестивалем. Там мог появиться любой, и там могло произойти все, что угодно. Пресса быстро провозгласила фестиваль одним из важнейших событий года. Репортеры толпами валили, чтобы продегустировать напитки, попользоваться бассейном, поваляться на травке, налечь на закуску и, может быть, записать пару-другую скандальных историек. Такие вещи для газет чистый верняк — слухи о пьяных дебошах были куда интереснее показа любого из фильмов. К досаде Клер, «Классик» в общественном мнении стал ассоциироваться с газетными историями под характерными заголовками вроде «Большая пьянка на маленьком фестивале» или «Авангард на кинопразднике обнажается полностью».

Но фестиваль вызвал у Клер проблемы и посерьезнее. Это событие каждый раз заставляло ее задумываться о долгой и беспокойной истории ее отношений с андерграундом. В этих отношениях она не находила ничего, кроме воспоминаний о попойках и болезненной двусмысленности. В первые послевоенные годы, когда Новое американское кино (так вот они себя называли — ни больше, ни меньше) находилось еще на этапе словопрений, Клер активно встала на сторону его теоретиков и импресарио. Она несколько раз (за свой счет) съездила в Нью-Йорк — принять участие в конференциях и дискуссиях, которые собирались, дабы вынести суровый приговор традиционному кино, системе студий, цензуре, черным спискам. Наконец, одно долгое, трудное лето она провела в безвозмездных трудах, помогая Йонасу Мекасу запустить «Культуру кино» ^{82}— главный журнал андерграунда. До тех пор, пока существовала хоть малейшая надежда на то, что Кооператив кинопроизводителей Мекаса в один прекрасный день станет чем-то вроде французской Новой волны, Клер была самоотверженной их сторонницей, вкладывая в дело больше денег и времени, чем могла себе позволить.