Киномания

Как рассказал мне Зип, Каслу дали «Доктора Зомби» на доделку. Эдгар Ульмер ^{156}, один из «негров» студии «Юниверсал» и приятель Касла со времен Германии, сделал пять-шесть сцен, а потом его сняли с фильма. В качестве своего преемника он рекомендовал Касла. Работенка была довольно унизительная, но Каслу она была нужна, и студия знала об этом. Заплатили ему жалкие гроши, а бюджет фильма — был одни слезы. В то время зомби были популярной новинкой на рынке ужасов. Расчет был на то, что этот фильм даст сборы на волне успеха, который имел вышедший за год до этого «Белый зомби» ^{157}— самый похабный из фильмов Белы Лугоши ^{158}. Касл получил то, что осталось от Ульмера: сырой сценарий и сжатые сроки — две недели.

В сценарии предполагалось, что дело происходит где-то в карибских джунглях, кругом — сплошные дикари и шаманы вуду. Касл быстро переработал сценарий, что делал довольно часто, и дело повернулось куда серьезней. В фильме молодого врача-американца (играл его Кент Тейлор) и его сиделку-жену миссионеры привозят на неназванный остров, чтобы помочь им сдержать распространение ритуалов вуду. Миссионеры уверены, что из-за бедности и болезней аборигены снова обращаются к суевериям своих предков. Доктор призван восстановить веру в цивилизацию. Он трудится не покладая рук, но скоро обнаруживает, что ему мешает какое-то странное поветрие, охватившее остров, — оно превращает аборигенов в ходячих мертвецов. Он выясняет, что проблема не в болезни, а в дьявольски коварном заговоре. В фильме действует местный плантатор, одержимый мессианскими планами относительно острова. Касла очаровала эта роль, и он решил развить ее. Зип припомнил, что Касл пытался пригласить своего товарища — Эриха фон Штрогейма, потому что хотел видеть в этой роли зловещего вида германца, но высокомерный немец счел, что фильм ниже его достоинства. Касл остановился на Джордже Зукко с немецким акцентом; сыграл Зукко очень достоверно, возможно, это была лучшая его роль.

Постепенно плантатор заручается помощью шамана вуду, который умеет обращать аборигенов в зомби, готовых беспрекословно подчиняться своему господину. Касл так повернул всю историю, что маленький островной деспот приобрел глобальные масштабы фюрера а-ля Гитлер. Если вспомнить, что фильм был снят в начале тридцатых, то этот пустяшный маленький триллер Касла, вероятно, можно считать одним из первых вышедших на американские экраны откликов на возникновение тоталитаризма.

Кульминации фильм достигает в клишированной концовке. Зомби уносят жену доктора, которая оказывается в руках шамана вуду. Он угрожает ей змеями и отравленными стрелами и наконец, загипнотизировав, превращает ее в добровольную рабу плантатора. Здесь есть эпизоды, которые могут за пояс заткнуть непристойные сцены в «Белом зомби» и которые были начисто вырезаны студией перед выпуском фильма. Наш герой в мгновение ока отвечает ударом на удар. Он стряпает лекарство, которое излечивает зомби и возвращает людям разум. Но плантатор издевательски ухмыляется и говорит доктору, что все его усилия бесполезны. Он — плантатор — открыл секрет куда как больший, чем лекарство доктора. Люди хотятбыть зомби. Они никогда не примут свободы, предложенной доктором.

В этом месте — когда доктор и плантатор выясняют отношения — и появляется первый «проскольз», как назвал его Зип: быстротечный монтаж кадров толпы — массовое выражение ликования, приветствия, торжественные шествия. Эти сцены были недостаточно отчетливы, чтобы разглядеть их даже при покадровой прокрутке, однако я решил, что это съемки какой-то современной хроники, в основном нацистских сборищ. Второй проскольз был смонтирован немного позднее, когда зомби, избавленные от колдовских чар, нападают на доктора, который их освободил. На этот раз странный инструмент Зипа выявил нечеткие изображения сражающихся людей — они бегут по полю боя, сотнями падают, сраженные пулями. Возможно, эта была реальная хроника Первой мировой войны. Здесь, в самый разгар второсортного ужастика, Касл ввел на удивление оригинальную интерпретацию зомбизма. Он определил его как символ человеческого желания быть рабом — желания, которое в его время победоносно шествовало по миру.