Киномания

Доктор Бикс словно бы хотел внушить мне, что Сиротки бури отнюдь не гордились Максом Каслом и не сохранили добрых воспоминаний об этом человеке. Но я продолжал свои расспросы.

– А у вас случайно не могли сохраниться какие-нибудь его школьные работы – бумаги, рисунки, заметки, что угодно? Может быть, они наведут меня…

Он категорически покачал головой.

– Герр Кастелл учился в нашей школе в Дессау – она была полностью уничтожена во время войны. Все ее архивы, вероятно, погибли вместе со всем остальным, как это ни печально.

Тут я понял, что владею информацией, которая может заинтересовать доктора Бикса.

– Но вообще-то один из фильмов Касла был спасен из Дессау после войны… американской армией.

В первый раз в его глазах сверкнул огонек внимания.

– Да?

– «Иуда в каждом из нас». О нем говорится в моей монографии.

– Ах, да, – сказал он, неторопливо перебирая страницы моей брошюрки, – Вот, значит, где вы нашли этот фильм. Строго говоря, его можно назвать собственностью нашей церкви.

Я этого не ожидал.

– Что ж, вот и от войны какой-то прок, – В ответ он только поднял брови, – Я думаю, фильм никогда не был в прокате.

– На самом деле он даже был запрещен, разве нет?

– Да, в нем много необычных эффектов. Сильная работа. Вы ее когда-нибудь видели?

– Нет, не видел.

У меня зрела одна идея.

– А знаете, я бы мог сделать для вас копию этого фильма. Может быть, фильм заинтересует ваших учащихся.

Я увидел, что это предложение его заинтересовало.

– Это было бы мило с вашей стороны. Мы со своей стороны, конечно же, покроем расходы.

К моему облегчению, я начал чувствовать, что становлюсь для доктора Бикса не только нежданной головной болью. Но сколько еще своего времени он мне пожалует? Мне так много хотелось узнать о том странном учреждении, в котором я находился, но я не знал, о чем его спросить. Вопросы, которые приходили в голову – о воспитании детей, о дисциплине, наказаниях, поощрениях, – казались мне не очень уместными. Другие – о древних ересях – я просто никак не мог сформулировать. У меня было такое чувство, что, имея дело с доктором Биксом, я разговариваю (или пытаюсь разговаривать) сквозь прах столетий с человеком, для которого эпоха крестовых походов или древнего христианства все еще остается живой реальностью. Наконец не в силах придумать ничего лучше, чтобы продлить визит, я спросил:

– Нельзя ли мне поближе познакомиться с вашей школой?

Мне показалось, что эта просьба его удивила. Он нарочито посмотрел на часы, но согласился.

– Да, конечно, почему нет, если вам интересно. Я, пожалуй, смогу уделить вам немного времени.

Он собственной персоной повел меня на непродолжительную экскурсию, по пути лишь кратко называя помещения и их назначение. В основном это были классные комнаты, где за столами сидели угрюмые ученики, слушая преподавателя – священника или монахиню. В приюте были большая, хотя и мрачноватая библиотека, спортивный зал, несколько научных лабораторий с довольно неплохим на первый взгляд оборудованием.

Приблизительно через час мы оказались на нижнем этаже главного здания. Доктор Бикс открыл дверь и пригласил меня в ярко освещенную, свежеокрашенную, недавно переоборудованную комнату. Если бы я ничего не знал о сиротах, то увиденное меня бы удивило: несколько рядов рабочих столов и на каждом – мувиола^{256}. Несколько ребят увлеченно работали за столами, многие – со знанием дела. Внезапно средневековая мрачность приюта уступила место гвалту современной производственной школы.

Доктор Бикс позволил мне пройти по комнате и посмотреть, что делают ученики. Казалось, ему было любопытно, как я реагирую на увиденное. Дети работали с таким энтузиазмом, что почти не обращали на меня внимания. Каждый изучал пленку на мувиоле, прокручивая ее то быстро, то медленно, то останавливая какие-то кадры, то делая записи. Некоторым показывали, как монтировать и делать склейки. Мы остановились у столика, за которым девушка лет шестнадцати внимательно рассматривала пленку, прокручивая ее кадр за кадром. На кадрах были изображения плывущих мужчины и женщины. Она прокрутила секунд тридцать, потом перемотала пленку и прокрутила ее еще раз, потом еще и еще. Поскольку она вроде бы не возражала, я наклонился к экрану мувиолы и внезапно узнал лицо. Это был Джоэл Маккри^{257} – кинозвезда. Он плескался в воде с… Я уставился на экран. Как же ее звали?.. Ах да, Долорес дель Рио^{258}.

– Я знаю это кино, – сообщил я доктору Биксу, – Это… – Но названия я не смог вспомнить.

Доктор Бикс повернулся к девушке за столиком и задал ей вопрос на немецком. «Der Paradiesvogel», – ответила она.

– «Райская птица»^{259},– сказал он мне.

– Ну конечно же.

Я видел эту старую голливудскую картину много лет назад в ночной телевизионной программе – любовная история на острове. Абсолютно ничем не примечательный фильм. Я недоумевал – что может девушка так внимательно изучать в этом фильме.

– Классикой его, пожалуй, не назовешь.