Киномания

– Многие члены вашей церкви не одобряют Касла. Почему?

– Не знаю. Наверно, из-за его непослушания.

– В чем?

– Он хотел показывать вещи, которые не должен был показывать.

– Например? – Он не ответил, – Но вам все равно нравятся его работы?

Торжественным тоном:

– Он был пророком.

– Пророком? Хотя и непослушным?

– Да. Потому что его фильмы говорят правду.

О саллиранде

– Вы когда-нибудь слышали о саллиранде?

– Не-а. Что это?

– Это то, что Касл называл мультифильтром.

– Ах, так. Откуда такое название?

– Просто придумал такое. Так у вас есть саллиранд?

– Не-а.

– Нет?

– Я им не пользуюсь. Им пользуются монтажеры, а не я.

– А вы им никогда не пользуетесь?

– Пользовался раньше. А теперь мне больше не надо.

– Почему?

– Мне ничего не надо прятать. Весь этот секс и кровь – их теперь можно показывать. Людям все равно. Им это нравится.

– Но в «Недо-недо» ведь были скрытые вещи? В начале, когда на экране темно?

– Да. Это вставили монтажеры. Я не хотел. Худшее – потом. И я его просто показал.

– Как вы думаете, мне можно попользоваться мультифильтром? Это помогло бы мне в исследованиях фильмов Касла.

Он смерил меня подозрительным взглядом.

– Вам нужно спросить у брата Юстина.

– А вы мне не можете достать?

– Мне это не разрешается.

О его образовании

Как-то раз я встретился с Саймоном в маленькой комнатке при студии, где он жил. Это был погруженный в полумрак и захламленный чуланчик; шторы на окнах никогда не поднимались, солнечный свет сюда не проникал. Два окна были заделаны вкривь и вкось приклеенными постерами, вырезками, фотографиями… образами, которые вдохновляли его воображение. Большинство постеров рекламировали фильмы или рок-концерты, в особенности выступления «Вонючек». Там были также художественные репродукции, и некоторые из них я узнал. Фигуры из «Страшного Суда» Микеланджело, несколько копий Блейка, а также Босха и Брейгеля. Много было произведений поп-арта, а еще несколько непривлекательных картинок в стиле комиксов. Оказалось, что это наброски самого Саймона: странные и обычно непристойные анатомические изображения, монстры, диковинные совокупления, искаженные мукой лица.

Комната была завалена книгами, но не считая нескольких религиозных брошюр это были комиксы – сплошная кровища и порнография. Вообще-то они называются «комиксы для взрослых», но главные их потребители – подростки, и в первую очередь неуравновешенные мальчишки. Было там и несколько коробок, набитых журналами с самым откровенным порно.

– А у вас есть любимые книги? – спросил я.

Не без смущения Саймон сообщил мне то, что я уже знал:

– У меня трудности с чтением.

Однако если ему было нужно, он вызывал учеников из школы, и они читали ему вслух. И что же он просит их почитать? Казалось, он не хочет отвечать, даже раздражается.

– Вы можете меня не бояться, Саймон, – увещевал я его.

Он подошел к шкафчику и откуда-то из его глубин выудил книгу. Он протянул ее мне как некую драгоценность. В первый и единственный раз Саймону удалось пробудить во мне симпатию. Это было дешевое, в мягком переплете издание «Волшебника страны Оз». Ее так часто листали, что страницы пришлось склеивать липкой лентой.

– Я ее тоже люблю, – признался я.

Когда он услышал это, на его лице появилась улыбка, а потом он печально добавил:

– Ей не нравится, когда ученики читают мне «Волшебника».

– Кому?

– Сестре Елене. И другим преподавателям тоже.

– Почему?

– Она говорит, это большая ложь.

– Вот как?

– Она говорит, что эта книга учит детей лживым вещам.

– Но это же сказка.

– Да, сказка. Но там все заканчивается хорошо.

– Сестра Елена против этого возражает?

– Угу. Наверно, она права.

– Вы так думаете?

– Да. Но… – Он перешел на виноватый шепот, – Иногда мне нравится, когда все в книге кончается хорошо.

– А фильм этот вы видели?

Он усмехнулся.

– Мне он не нравится.

– Не нравится? Почему?

– Глупый фильм. Вовсе не страшный. Для совсем маленьких. Я мог бы сделать гораздо лучше.

– Вы никогда не хотели сделать его римейк?

– Да, хотел. Я все время об этом думаю.

– Правда?

Мы немного поговорили об этом. Скоро я понял, что на уме у Саймона было нечто до крайности мрачное и максимально жуткое в изобразительном плане. Все маленькие страшилки из книги он хотел подать как омерзительные ужасы, а Железный Дровосек, Страшила и Трусливый Лев приобретали у него пропорции вагнеровских героев. Слава богу, подумал я, никто никогда не профинансирует такой проект. Но хуже всего – меня это и вправду зацепило, как удар ниже пояса, – что Дороти у Саймона умирала в конце книги. И не самой легкой смертью. Она была призвана по-катарски символизировать трагическую судьбу человечества, преследуемого злым Богом. Перед моим мысленным взором возник такой образ: Джуди Гарленд, как Христос, распята на кресте. Это было уж слишком.

– Да бросьте, Саймон! Я не верю, что вы это серьезно. Неужели вы и вправду хотите убить Дороти – героиню?

– Конечно. Как Джанет Ли в «Психозе». И Тото. По крайней мере, сестра Елена говорит, что этот фильм должен заканчиваться именно так. А Злая Ведьма и Волшебник продолжают борьбу… и мы не знаем, кто победит.