Киномысль русского зарубежья (1918–1931)

При подобном состоянии российской кинематографической промышленности в условиях эмигрантского существования неудивительно, что большинство русских кинотружеников устремилось в иностранную кинопромышленность. Встречены были русские артисты иностранными предпринимателями и артистами неодинаково. Лучше всех, насколько мне известно, отнеслись к русским немецкие кинематографические деятели, по достоинству оценившие лучшие качества и творческие возможности русского киноактера. Русские артистки и артисты проникли в наиболее крупные германские предприятия, и на рынке имеется уже ряд картин с русскими киноартистами в главных ролях. Отмечу хотя бы такие имена, как Коралли и Рунич, заслужившие, в особенности последний, полную и достойную оценку немцами своей киноартистической деятельности. От русских артистов самих будет зависеть удержать свое положение в немецкой кинопромышленности. В Германии и в этой области, как и во всех остальных, требуется высшее напряжение трудоспособности, и русские, помимо всяких других условий нового для них рынка, должны помнить, что только самым упорным трудом в Германии можно добиться реальных результатов, как материальных, так и художественных.

Хуже положение маленьких кинематографических тружеников, живущих на случайные заработки от участия в случайных картинах. Еще недавно эти труженики имели кое-какой заработок в массовых постановках берлинских фильм, в особенности в русских картинах. В последнее время возможность таких заработков оказалась сильно урезанной по многим причинам, в особенности вследствие общего сокращения фильмового производства.

В недалеком будущем, с открытием границ для произведений американской кинематографической промышленности степень производительности германской кинопромышленности временно должна будет несколько сократиться. Уже и теперь одна за другой закрываются маленькие предприятия и остаются только самые большие и самые богатые фирмы, как «УФА» и др. Но такое затишье, по моему искреннему убеждению, продлится недолго, и германская кинопромышленность и впредь сможет давать заработок и художественное удовлетворение русским киноработникам.

Печатается по: Театр и жизнь (Берлин). 1921. № 1/2.

Юрий Сатовский-Ржевский ПАРИЖ В ХАРБИНЕ

Может быть, смешно писать о кинематографе, может быть, это стыдно? Но ведь мы обречены питаться крохами с большого стола, и надо быть воспитанными, благодарить, если это крохи настоящего хлеба. К этому обязывает хороший тон. Нет, кроме шуток, я серьезно должна[459] поздравить харбинцев, что в предстоящем зимнем сезоне мы избавлены от захвата кинематографического рынка исключительно американскими фильмами и имеем возможность насладиться подлинной, хотя и немой, но художественной мелодрамой во франко-русском издании. Вы помните широковещательные рекламы «Интолеранса»[460], «Сына Тарзана», «Мужчина, женщина и брак», «Ледяное предостережение» и т. д.[461] Как они много обещают вначале и как убого и полно какой-то нравственной тошноты то впечатление, которое они дают! Безвкусие, полное отсутствие логики, нагроможденность, огромная претензия, слащавая мораль, сдобренная миллионами, – все элементы г-жи Пошлости входят в псевдоискусство предприимчивых янки.

О, мы будем до конца наших дней им признательны за великодушную благотворительность Красного Креста и АРА, но… за порчу вкуса у обывателя, за привитие ему привычки к дурным зрелищам мы не поблагодарим.

Подумайте только, какое огромное значение в наших буднях имеет Кино. Теперь туда идут не только приказчик, модистка, писарь и парикмахер, как это было когда-то, нет, давно аудитория его захватила и молодежь, и интеллигенцию, и это не только из‐за доступности платы.

Ведь публика хочет и зрелища, и… отдыха. А разве вы всегда в настроении пойти на концерт или в театр? Часто это требует слишком большого напряжения. Надо одеться, улыбаться в антракте, говорить со знакомыми… А в Кино забьешься в угол в домашнем платье и пальто, и так хорошо помолчишь часа два, и где только не побываешь!

«Кинематограф – мое лучшее лекарство», – сознался мне однажды один острый неврастеник, тонкий и глубокий человек, и я проверила на себе, как он действительно был прав. Усталый профессор, раздраженный врач, сердитый политический деятель, бывший офицер и скромная учительница равно тешат себя миражными обманами волшебного экрана. И как же бывало обидно, когда душа отказывалась принимать американскую стряпню, когда знаменитый Чаплин своими грубыми трюками вызывал не смех, а только отвращение и вы уходили из театра, не досмотрев до конца сногсшибательную картину в 7000 метров…

Отечественные произведения тоже не всегда бывали удачны. Прекрасны, конечно, «Пиковая дама», инсценировки романов Тургенева, Толстого, но в специальных кинопьесах была перегруженность драматизма, тенденция и провинциализм. Это утомляло.