Киноповести

– Хитришь, атаман, – сказал молодой Прозоровский. – Эти двадцать две тяжелые – тебе их везти трудно. Ты и отдаешь…

– Не хочете – не надо, довезем как-нибудь.

– Не про то речь!.. – с досадой воскликнул старший Прозоровский. – Опять ты оружный уходишь – вот беда-то.

– А вы чего же хочете? Чтоб я голый от вас ушел? Не бывать! Не повелось так, чтоб казаки неоружные шли.

– Да ведь ты если б шел! Ты опять грабить начнешь!

– Ну а струги? – спросил младший Прозоровский.

– А ясырь?

– Ясырь – нет. Мы за ясырь головы клали. Надо – пускай шах выкуп дает. Не обедняет. Понизовские, какие с нами ходили… мы их не неволим: хочут – пусть идут куды знают. За вины наши пошлем к великому государю станицу – челом бить. Вон Ларька с Мишкой поедут. А теперь – не обессудь, боярин: мы пошли гулять. Я с утра не давал казакам, теперь самая пора: глотки повысыхали, окатить надо. Пушки свезем, струги приведем, князька этого – тоже берите…

– А сестра его?

– Сестры его… нету. Ушла.

– Как «ушла»? Куда?

– Не знаю. Далеко. – Степан поднялся и вышел из палаты не оглянувшись.

– Где же девка-то? – спросил Прозоровский у есаулов. Есаулы пожали плечами.

– Отдавать не хочет, – понял дьяк. – Сколько вас в Москву поедет?

– Шестеро, – отвечал Иван Черноярец. – Ну, мы тоже пошли.

Власти остались сидеть. Долго молчали.

– Тц… – вздохнул старший Прозоровский. – Нехорошо у меня на душе, не ладно. Ушел, сукин сын, из рук ушел, как налим.

Утром другого дня Разин торговал у нагайских татар коней. В торге принимало участие чуть не все войско разинское. Гвалт стоял невообразимый.

Несколько человек татар крутились на кругу с лошадьми… Казаки толкали кулаками лошадей, засматривали им в зубы, пинали под брюхо…

– Сево? Сяцем так? – возмущались татары.

– «Сево», «сево»… Вот те и «сево»!..

Исследовались глаза, уши, ноздри, груди… Даже под хвост заглядывали. Кони шарахались от людей.

– Кузьма, ну-к, прыгни на ее: сразу не переломится – до Царицына можно смело ехать.

– А спина-то сбитая!

– Сево?

– Вот! Как же ее под седло?

– Потниська, потниська (потничок).

– Пошел ты!..

Степан со всеми вместе разглядывал, щупал, пинал коней. Соскучились казаки по ним. Светлой любовью светились глаза их.

– Ну-к, вон того, карева!.. Пробежи кто-нибудь! – кричал Степан.

Кто-нибудь помоложе с радостью великой прыгал карему на спину… Расступались. Кто поближе стоял, вваливал мерину плети… Тот прыгал и сразу брал в мах. Сотни пытливых глаз с нежностью смотрели вслед всаднику.

К Степану подошел Федор Сукнин.

– Воевода плывет, Тимофеич.

– К нам?

– Вон! Суды рулит…

– Найди Мишку Ярославова.

Мишка оказался тут.

– Написал тайше? – быстро спросил Степан.

– Написал.

Степан взял бумагу, а Мишка привел татарина. Судя по всему, старшего.

– На, – сказал Степан, подавая татарину лист. – Отдашь тайше. В руки! И чтоб духу твово тут не было.

– Понял, бачка. Пысьимо – тайша.

– Никому больше! От его мне привезешь. Здесь не захватишь – мы уйдем скоро, – бежи на Дон. – Вынул кошелек, отдал татарину. – Приедешь, ишшо дам. Пошли гостя стренем.

Степан с есаулами направились к берегу.

– Зачем? – недоумевал Степан, вглядываясь в воеводский струг. – Львов, Прозоровский, ишшо кто-то… Зачем, а?

– Не от царя ли чего пришло! – высказал тревожную мысль Мишка Ярославов.

– Мы б знали, – сказал Федор. – Иван Красулин прислал бы раньше их сказать.

– Ты передал ему? – спросил Степан. – Деньги-то…

– А как жа.

– Добре. Чего ж воевода пожаловал, овечий хвост? Зови на струг. – Степан свернул к своему стругу.

Воевода пожаловал по той простой причине, что явно «продешевил» в дипломатическом торгу в Астрахани.

– Здорово, атаман! – бодро приветствовал Прозоровский, входя в шатер.

– Здорово, бояре! Сидайте, – пригласил Степан.

– Экая шуба у тебя, братец! – воскликнул Прозоровский, уставившись на дорогую соболью шубу, лежащую на лежанке. – Богатая шуба!

– С чем пожаловали, бояре? – спросил Степан. – Не хотите ли сиухи?

– Нет. – Прозоровский посерьезнел. – Не дело мы вчерась порешили, атаман. Ты уйдешь, а государь с нас спросит…

– Чего ж вам надо ишшо?

– Ясырь надо отдать. Пушки все надо отдать. Товары… Что боем взяли – это ваше, бог с ими, а которые на Волге-то взяли?.. Те надо отдать – они грабленые.

– Все отдать! – воскликнул Степан. – Меня не надо в придачу?

– А ишшо: перепишем всех казаков – так спокойней.

Степан вскочил, заходил по малому пространству шатра.

– Пушки – я сказал: пришлем. Ясырь у нас – на трех казаков один человек. Отдадим, когда шах отдаст нам наших братов, какие у его в полону. Товар волжский мы давно подуванили – не собрать. Списывать нас – это что за чудеса? Ни на Яике, ни на Дону такого обычая не повелось.

– Поведется…

– Пошли со мной! – резко сказал Степан.

– Брось дурить!..

Степан уже вышагнул из шатра, крикнул, кто был поближе:

– Зови всех суды!

– Ошалел, змей полосатый, – негромко сказал Прозоровский. – Не робейте – пугнуть хочет. Пошли.

Воеводы и подьячий тоже вышли из шатра.

– Для чего всех-то?

– Спросим…

– Мы тебя спрашиваем!

– Чего ж меня спрашивать? Вы меня знаете… Писать-то их хочете? Вот их и спрашивайте.

– А ты вели им.

– Я им не воевода, а такой же казак.