Киносъёмки

Стэнли не ответил. Он к чему-то прислушивался. Нелдор тоже вслушался в доносившуюся откуда-то неподалеку мелодию. В светлом и чистом голосе неизвестной девушки звучали вековечная печаль и робкая надежда. Мелодия была незнакома Нелдору, да и слова он понял не все, но то, что удалось понять, заставило его вздрогнуть от пока еще неясного предчувствия чего-то большего, чем просто удача...

И горами от мстительной мглы заслонен,

Полыхает огнями Святой Тирион,

А на Дереве Белом, как память утрат,

В каждой капле росы наши слезы горят...

Нелдор обернулся к Стэнли. Вид у него был полуобморочный.

- Что это? - взволнованным шепотом спросил он.

- По моему, это чудо, - пробормотал Стэнли, вслушиваясь в до боли знакомые слова. - То самое, которого не бывает.

- Скажу больше - это судьба! - негромко воскликнул Нелдор. - Вперед!

Знакомые слова отзвучали, и казалось, песня уже кончилась, но внезапно прозвучало несколько аккордов, слиты в один широкий и смелый распев, и в нем песня словно обрела новую силу. Мелодия осталась прежней, но теперь слова были незнакомы ни Стэнли, ни Нелдору, а чистый голос девушки постепенно крепнул, наливаясь силой и уверенностью:

Над седыми горами сгущается мгла,

И надежда на новое счастье ушла,

В моем Зеркале вновь отражается мрак,

Ты, зовущий меня - кто ты, друг или враг?

Нелдор осторожно заглянул в приоткрытую дверь зала для разминки. Прямо перед собой он увидел девушку лет девятнадцати-двадцати, прекрасную и светлую, как июльское утро. Тяжелая золотистая коса лежала на ее груди снопом солнечных лучей, а в глубоком вырезе белой блузки поблескивал листок из зеленоватого золота. В серых с легкой синевой глазах красавицы полыхало настоящее пламя, а в голосе теперь звучал отчаянный вызов и в то же время светилась надежда:

Искушению я посмотрела в лицо

И отвергла навек роковое Кольцо!

Если счастье дается упорной борьбой

Я за Море уйду, но останусь собой...

- Что это такое? - снова спросил Нелдор, отодвигаясь от щели. Откуда оно взялось?

- Последний эльф из Остранны, - Стэли старался казаться спокойным, но у него это плохо получалось. - Надеюсь, она поет не свою песню-всю-жизнь.

- Нет, это поет не она, - медленно проговорил Нелдор. - Я хочу сказать, что она поет, словно подражая кому-то, у кого это получается лучше. Хотел бы я взглянуть на нее, когда она запоет свою собственную песню.

- Посмотришь вечером на конкурсе, но после этого - сразу к служебному выходу. Человек она или на самом деле эльф - но мы заполучим ее в наш фильм любой ценой!

- Но кто она? - растерянно спросил Нелдор. Стэнли в ответ только плечами пожал.

5

Конкурс спортивного танца отсеял еще пятнадцать девушек, в том числе Ниду, Дорс и Жаклин. Ласси каким-то образом удержалась. Вперед снова вырвалась Рейес, но Ариэль уступала ей всего одно очко. Все с нетерпением ожидали конкурса "В песне - вся жизнь". Волновались все - и участницы, и жюри, и зрители - все, кроме Дисмэс. Приложила ли она к жеребьевке свою руку или нет - осталось тайной, но Рейес должна была выступить двадцать седьмой, Ариэль - двадцать восьмой.

В 19-00 на стадион вышла ведущая, очаровательная Нириой Канти с Эффы (Королева номер 98) и звонко объявила:

- Начинаем шестой конкурс 104-го Межпланетного конкурса красоты под девизом "В песне - вся жизнь". Первая выступает Зилла Нейя Орто. планета Лия!

Одна за другой выходили очаровательные лиинки и эффианки, еленки и менсанки, гранасианки и женщины Земли. Переливались над стадионом нежные голоса, звенели музыкальные инструменты... Но Стэнли и Нелдору вся эта музыка казалась кошкодранием. Они искали своего эльфа из Остранны. Наконец Нириой Канти объявила:

- Рейес-Луо, планета Елена!

Дисмэс вздрогнула и быстро взглянула на сцену. Да, это она, Рейес, совсем не изменившаяся за год и, кажется, в том же бирюзовом платье. Вот только светло-розовые волосы за год отросли и теперь падали длинными локонами на плечи.

- Она очаровательна, - Камилла Лайди повернулась к Дисмэс и улыбнулась обворожительной улыбкой кинозвезды. - Я всегда считала, что во всех женщинах с зеленой кровью есть что-то волнующее.

"Улыбайся, пока можно" - подумала Дисмэс. "Какое-то время тебе будет не до смеха".

В этот момент погасили все лампы, кроме одного прожектора, озарявшего Рейес голубоватым светом. Осторожным, каким-то кошачьим движением она дотронулась до кесмины, и над стадионом повисла нежная и вместе с тем тревожная пульсирующая мелодия. Многие узнали ее - Дисмэс все чаще замечала головы, повернутые в сторону Камиллы. Сама Дисмэс стиснула всю волю в комок, чтобы не сделать того же самого.

К мелодии добавились слова, и Дисмэс в который раз отметила, что голос Рейес необыкновенно звучен и красив. "Был, как сирена, сладкогласен..." - внезапно вспомнилось ей.

А на сцене тем временем творилось черт знает что. Сознательно или бессознательно, но Рейес очень похоже копировала Камиллу в знаменитой сцене под балконом. Дисмэс уже не смогла заставить себя не оглядываться. Камилла сидела, стиснув кулаки и закусив губу. На секунду ее губы разжались, чтобы еле слышно произнести: "Рэссла вирз!"