Читаем Киноспекуляции полностью

Если вам нравится «В упор», тем лучше: «Контора» – фактически его сиквел. События в книге «Охотник» и в фильме Бурмана приводят к тому, что преступный синдикат объявляет охоту на Паркера и Коди. А это уже приводит к тому, что Дюволл и Бейкер разносят Контору в пух и прах. Флинн, вынужденный начинать с нуля, отправляет Маклина (Дюволла) за решетку, где он досиживает срок за ношение оружия после того, как попался в баре во время полицейской облавы. Когда он рассказывает эту историю в фильме, в ответ ему говорят: «Черт, вот не повезло!»

Как раз когда он выходит из тюрьмы, двое наемных киллеров убивают его брата (в очень крутом начальном эпизоде, который прямо сочится духом 70-х). Затем те же киллеры (уродливая морда одного из них, Тома Риза, была хорошо знакома зрителям; из него мог бы выйти неплохой Паркер после пластической операции), переодевшись охотниками, заваливаются в деревенскую закусочную, которой заправляет Коди (Джо Дон Бейкер) в свободное от грабежей время. Вот только время они выбрали неудачное: местный шериф (не догадывающийся, что Коди ведет двойную жизнь) как раз зашел сюда за утренней чашкой кофе. Теперь Коди знает, что по его следам идут две залетные торпеды.

Маклина/Паркера (Дюволл) забирает из тюрьмы старая подруга Бетт (Кэрен Блэк). Она привозит его в дешевый отель, где его поджидает убийца. Бетт пришлось пойти на предательство после того, как Контора подвергла ее пыткам: вся ее рука покрыта сигаретными ожогами (позднее мы узнаем, что не кто иной, как Тимоти Кэри, пользовался ее рукой вместо пепельницы). Однако она вовремя предупреждает Маклина, и тот успевает встретить киллера (Феличе Орланди, постоянный актер Уолтера Хилла) ударом бутылки по роже («У меня все лицо в стекле!»). Дюволл пытает киллера, чтобы узнать, за что на него охотится Контора[40].

Оказывается, перед тем как Маклин угодил в облаву, он со своим братом и с Коди ограбил банк – не зная, что тот служит прикрытием для мафии. Большой босс Конторы, Мейлер, которого играет Роберт Райан, приказывает ликвидировать этих мелких сошек. (Райан, как и Ли Марвин, был худой как жердь, с лицом, как будто вырезанным на тотемном столбе. Но, в отличие от Марвина, в 1970-е Райан стал лучше прежнего. Именно Райан, а не Марвин, достойно справляется с текстом Юджина О’Нила в «Продавец льда грядет».)

Маклин и Коди решают, что лучшая защита – это нападение. Вместо того чтобы убегать от мафии, они бьют первыми. Прихватив с собою Кэрен Блэк как водителя, Дюволл и Бейкер начинают грабить все заведения, связанные с Конторой. Для сидящих там ребят в новинку, что им ссут на лицо, поэтому каждый раз обязательно кто-то кричит: «Вы знаете, кто владелец?» На что Джо Дон Бейкер орет в ответ: «Да мне насрать, даже если это твоя мамка!» Или Дюволл просто бьет крикуну по зубам пистолетом. Немалая часть удовольствия от фильма вызвана тем, как искренне потрясены люди, работающие на мафию, таким грубым обращением со стороны Дюволла и Бейкера. Но в планы наших героев входит не просто отомстить за брата Дюволла и устроить лихой бандитский загул. Маклин и Коди полагают, что если поднять побольше шума и ударить синдикат в самое больное место (по кошельку), то Мейлер, мнящий себя большим бизнесменом, согласится на сделку. Естественно, этого не происходит.

Поэтому в финале Дюволл и Бейкер штурмуют дом Райана. И это один из самых доставляющих эпизодов такого рода, которые я видел за свою жизнь, гораздо лучше, чем подобная развязка в «Воре» Майкла Манна. Хотя здесь нет той восхитительной ярости, которой сочится перестрелка в борделе в следующем фильме Джона Флинна, «Раскаты грома», концовка все равно крута и вызывает восторг. А сцена между Дюволлом и Бейкером на лестнице – образец пронзительной мужской романтики. Наконец, самоироничный финальный стоп-кадр завершает фильм искренним мальчишеским хохотом.

В 1981 году, в большой статье для журнала American Film (выпущенной как часть рекламной кампании фильма «Тайны исповеди») автор назвал Дюволла «круто сваренным Оливье»[41]. Неплохое описание роли Дюволла в этом фильме. В журнале The Signal (Санта-Кларита, Калифорния) кинокритик Филипп Лэньер так написал о Дюволле в роли Маклина: «Эрл – один из самых интересных гангстеров в кино за довольно долгое время. Он умен, и его жестокость так же просчитана, как и антипатична. Для него грабежи и убийства – обычная работа с 9 до 5, которую он еще и берет на дом. Его [Дюволла] спокойная решимость позволяет взглянуть на персонажа как на человека, сознательно выбравшего отчаянную жизнь. Это загадочная разновидность маскулинности, которой, кажется, обладает он один».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное