Киноварь. Повесть о Всеславе Полоцком

Хельги стал отважным воином, но не отчаянным. И он с лёгкостью овладел замысловатым варяжским стихосложением, к месту произносил висы, причём те, к кому в них обращался, не сразу различали: «драпа» это или «нид» — похвала или оскорбление. Он так преуспел в этом искусстве, что получил прозвище Хельги Раздвоенный Язык. Не раз подвергался изгнанию, служил со своей секирой, которой дал имя Небесная Осока, чужим князьям и королям, странствовал. Побывал на Ледяной земле, на Зелёной земле и на Виноградной, на Земле бьярмов и наконец, по слухам, ушёл в Индийское царство, откуда уже не возвращался.

Как пишут в сагах, «здесь о нём больше не говорится». Но ещё несколько слов о Марфе Всеславне.

Многочисленные родственники Торгрима Глама до поры не смели строить против неё козни. После смерти мужа все её годы заполнились обидами и горечью. Она не жаловалась, ни с кем не спорила, но спину держала прямо, голову носила высоко. Эту песню вспоминала, но не пела:

Гуси-лебеди перелётные,

Скиньте мне по белому пёрышку,

Полечу с вами над морем, над лесом

Домой к отцу и матушке —

Ещё живы ли, или умерли.

Всеслав Брячиславич женился второй раз, взял за себя девицу из старого сильного полоцкого рода.

Полоцк древнее первого Рогволода. Ни Владимир с Добрыней, ни задолго до них Аскольд и Дир искоренить полочан не могли.

Шестеро сыновей Всеслава наречены теми же именами, что и другие русские князья: Борис, Глеб, Роман, Давыд, Ростислав, Святослав. И эти Всеславичи лицом и нравом как один — Рогволожье племя. А ведь и Рюриково — по прапрадеду Владимиру.

В память о погибшей родне полоцкий князь крестил камни в урочищах у Двины.

Громадные валуны принёс и, отступая, бросил древнейший ледник. По преданию, волоты-великаны раскидали.

Охотясь неподалёку от водяной мельницы, Всеслав приметил: на узком деревянном мостике вырезано старинное женское имя и будто следы, ведущие за речку, уже стёртые. Спросил у мельника. Тот сказал, что его отец, Нестайко Орешич, оставил такую память о своей бабушке.

Князь решил: «Каменную память оставлю на века». Камнесечцам велел высечь кресты и надписи на трёх гранитных валунах. Начальные буквы сам высекал.

Века миновали, камень Брячислава и Рогволода под землю ушёл, Ингварь-крест — под воду. Сулибор-крест перевезён на новое место, там его сторожат две мрачные ели, или он их сторожит.

Вернёмся к Полоцкой земле давно прошедшего времени.

Строятся города и монастыри. Всеславичи взрослеют, отец даёт им уделы для княжения. Торговый путь по Двине и притокам не пустеет в те месяцы, когда реки полноводны и когда окованы льдом. По лесным дорогам, когда проходимы, идут купеческие обозы. Но мирного круговорота обыденной жизни полочане дождаться не могут. Распря полоцкого князя с потомками Ярослава Владимировича утихает ненадолго.

Всеслав Брячиславич сразился с Ярополком Изяславичем у города Голотическа, и Ярополк Всеслава победил.

Всеслав пошёл было войной на Новгород — новгородский Глеб Святославич позвал на помощь родственников.

Поход Всеволода Ярославича и его сына Владимира Мономаха большого урона Полоцку не нанёс. Но затем Владимир Всеволодович со Святополком Изяславичем пожгли Полоцк и половцев на Полоцкую землю привели.

Всеслав у Мономаха Смоленск пожёг.

Мономах в погоне за Всеславом воевал и жёг его землю до Лукомля и Логожска и на Друцк наступал. И, несколько лет спустя, опять пришёл — Минск разорил. В поучительной грамоте, для сыновей, причислил к своим победам и эту: «с черниговцами и половцами ходил к Минску, захватили город и не оставили в нём ни челядина, ни скотины».

Полоцкая летопись подтверждала: «В Минске беда. Владимир, нарицаемый Мономахом, с половцами пришёл, и захватили город, пожгли, и много взяли, не оставили ни челядина, ни скотины».

По киевской летописи, Всеслав Брячиславич «немилостив на кровопролитие»: летописец от новгородцев и смольян слышал.

У князей-соседей в те годы были заботы и помимо полоцкой занозы. А Всеслав посватал за старшего, тогда ещё малолетнего сына новорождённую княжну Анастасию — дочь Ярополка Изяславича, своего недавнего противника и победителя, внучку крестопреступника Изяслава Ярославича.

Женой, правда, не Бориса, а следующего по старшинству Глеба, она стала после того, как Изяслав Ярославич погиб на Нежатиной Ниве в битве с тмутараканскими сыновцами-изгоями, и после того, как Ярополка Изяславича заколол какой-то Нерадец, кем-то подосланный. Так что Анастасия была уже не внучкой великого князя, а сиротой, напуганной яростью и лукавством княжеских усобиц.

Всеслав Брячиславич держался особняком, уверенный: стережёт отеческую землю для сыновей и внуков, бережёт полочан под своей рукой. Знал с младенчества: война — княжеский труд. Пахарю — соха, борона. Меч и броня — князю.