Кинжал для левой руки

Они вышли на обрывистый берег бухты, где разрозненные колонны древних базилик подпирали вечернее небо, и Михайлов приложил к губам свой чудо-свисток. Вскоре и в самом деле водную гладь взрезали спины играющих дельфинов, пришедших на бесшумный зов.

— Невероятно! — восхитилась Надежда Георгиевна, любуясь неожиданным зрелищем.

Глава седьмая. «Аве, Цезарь!»

Генуя просыпалась рано. Среди белых домов и черепичных крыш, так похожих на севастопольские, катилось по горбатой мощеной улочке ландо, запряженное парой мулов в соломенных панамах. На мягких подушках покачивались русский военно-морской агент[23] в Италии барон фон Дризен и командир строящейся подводной лодки «Святой Петр» кавторанг Михайлов.

— Я должен предупредить вас, Николай Николаевич, о том, что в итальянских морских кругах много говорят о вашем изобретении.

Барон многозначительно поднял брови. Михайлов улыбнулся, давая понять, что он не разделяет опасений морского агента.

— Пустяки. Просто мне приходится много заказывать в здешних мастерских и магазинчиках. Приборы, детали, материалы… У нас в России нет того, нет сего…

— Говорят, вы сооружаете на лодке какой-то чудо-аппарат, способный распознавать и указывать корабли противника.

— Ничего особенного. Опытная установка. Раз уж представилась такая возможность, грех упускать. Шутка ли, можно монтировать параболические антенны прямо в прочном корпусе — без ущерба для штатного оборудования!

— И все-таки я считаю своим долгом напомнить вам, — настаивал на своем Дризен, — что Генуя — город прифронтовой и потому наводнен разведками всех мастей. Будьте осторожны!

— Будьте покойны! Еще месяц-другой — и никакая разведка не сыщет нас в море.

В портовой траттории русские и итальянские моряки собрались поглазеть на петушиный бой. Одного петуха раззадоривал боцман Деточка, другого — итальянский унтер-офицер. Хохот, крики, подначки. Но петухи вели себя индифферентно, налетать друг на друга не желали, норовя отскочить в сторону. Наконец морякам это надоело. Деточка поднял своего незадачливого бойца и показал его зрителям.

— Вот, к примеру, петух! На что глупая птица, а и та понимает: драться не резон. А мы, люди, умнее вроде бы всякой твари, а деремся так, что перья летят. Может, пора и нам эту бойню кончать, а, братцы?

Траттория одобрительно загудела.

В каюте подводной лодки Михайлов отсчитывал мичману Парковскому лиры:

— Значит, так, Юрий Александрович, возьмите две катушки Румфорда, реостат, шеллак и бунзеновскую горелку. Уплатите за листовую медь и лудильные работы. И вечер — ваш.

За спиной мичмана Парковского громоздилась в глубине отсека недостроенная установка иерофона: раструбы уходили к хитро свитым медным улиткам, походившим на извилины искусственного мозга.

Мичман, в белой фуражке, белом кителе и белых брюках, весело сбежал по трапу на причал и зашагал к портовым воротам, беспечно покачивая в руке легкий саквояж. Крик боцмана заставил его обернуться. У бетонного достроечного пирса стоял «Святой Петр». На корме подводной лодки сиял медный двуглавый орел. Матрос Нефедов приставил к одной из голов государственного герба зубило и срубил ее с первого же удара.

— Ты что, очумел?! — орал с пирса боцман.

Нефедов приставил зубило ко второй голове, усмехнулся:

— Отлеталась птичка божия… — И срубил вторую голову.

— Нефедов, окстись, мать твоя курица! Я щас караул вызову!

Торпедист вытер со лба пот.

— Вызывай, шкура нашивочная. Вызывай! А то мне одному не управиться.

Ошеломленный боцман сбил на лоб фуражку:

— А ты, земляк, часом, того, не спятил, а?

Нефедов вытащил из-под бескозырки сложенную газету, потряс ею в воздухе.

— Эх, серость непроцарапанная! Скинули Николашку твоего, боцманюга! Скинули! И птичке этой мы крылышки-то подрежем.

И он в третий раз ударил молотком по зубилу.

Митинг экипажа подводной лодки «Святой Петр» проходил на причальной стенке в жидкой тени чахлых портовых пальм. С импровизированной трибуны, составленной из ящиков с запасными частями, лодочных аккумуляторов и бочек с машинным маслом, выступал перед матросами военно-морской агент капитан 1-го ранга фон Дризен.

— Слухи об отречении государя-императора, которые муссируют здесь враждебные России элементы, вздорны, несостоятельны, наконец, вредны! Да, в Петрограде были волнения. Но сейчас в стране полный порядок. Россия напрягает все силы в борьбе с коварным врагом, и наш сыновий долг как можно быстрее ввести в строй новый корабль и выйти к берегам отчизны…

Высокий костистый матрос — Нефедов — перебил оратора.

— Дозвольте слово, гражданин каперанг! — выкрикнул Нефедов, упирая на слово «гражданин». — Вот вы нам тут баки заливаете насчет того, что в России-матушке тишь, гладь да божья благодать. А как быть с манифестом государя-императора об его, значит, самоличном отречении от трона?!

Дризен слегка изменился в лице.

— Вы уверены, что это правда?