Кинжал Гая Гисборна

Когда шкаф был окончательно спасён от падения, а агрессия поубавлена, они присели на кровать, основание которой тут же осело с громким скрипом. В воздух поднялась густая пыль, заклубилась, будто рой мелких насекомых, не кусачих, но способных, по крайней мере, защекотать до смерти. Йован старательно помахал перед собой руками, а потом и небольшой подушкой, лежавшей в кресле неподалёку. Однако от этого количество мелких частиц только прибавилось. Из-за них слезились глаза и чесалось в носу.

— Всё-таки плачешь? Нужны объятия? — ядовито поинтересовался Гай.

Йован подвинулся глубже, до самой стены, в надежде выбраться из пыльного облака.

— Давай вернёмся к делу, — вздохнул он. — Ну так… Каков план?

Гисборн снова поднялся и, подойдя к двери, прислушался. Судя по всему, вдова всё ещё находилась внизу вместе с детьми.

— Подготовимся и пойдём в лес, к дубу. Если сердце действительно в нём, то мы принесем в деревню голову Робина и положим конец этому идиотскому восстанию. Тогда ты сможешь беспрепятственно вернуться домой.

— А вдова?

— А что вдова? — Гай философским взглядом наблюдал за мельтешащей повсюду пылью и лишь слегка приподнял брови, услышав закономерный вопрос. — Нам её не победить. Да и сомневаюсь, что это нужно.

Йовану захотелось встать и нарочно пнуть ножку шкафа, чтобы он одним ударом прибил всех бессмертных в этом доме хотя бы ненадолго.

— У тебя под носом семьсот лет сидел враг, а ты не хочешь с ним разобраться?

— Говорю же, она нам не враг… То есть не совсем, — Гисборн устало протёр глаза. — Я скажу тебе, как всё будет, когда мы убьём Гуда. Вдова не станет мешать твоему отъезду, но сотрёт воспоминания об этой деревне, едва ты её покинешь. Затем изменит память всех жителей, убедив их, что Робин всё ещё жив, а проклятие в силе.

— И тебя это устраивает?! — возмущённо воскликнул Йован.

Гай постучал пальцем по талисману, висящему на шее.

— Полагаю, мы в достаточной степени защищены и ничего не забудем. Но если вдруг тебе захочется… В общем, можешь просто снять подвеску до того, как выйдешь за пределы деревни.

Он хотел сказать ещё что-то, но снаружи, с какой-то отдалённой улицы, вдруг донёсся шум. Это были людские голоса, которые, вообще-то, слышались уже на протяжении некоторого времени. Было сложно определить, когда они переросли в угрожающий гомон. Но сейчас этот гомон определённо начал приближаться. Похоже, что к дому шло как минимум человек двадцать-тридцать. Вскоре стало возможным различить отдельные фразы, большинство из которых были старомодной, но довольно экспрессивной руганью.

Гисборн одним рывком подлетел к окну и слегка приоткрыл штору. От увиденного его лицо приобрело одновременно и гневное, и презрительное выражение.

— Ложись на пол, — приказал он так спокойно, будто отдавал бытовое распоряжение. — У них ружья.

— Да вашу ж дивизию! — ужаснулся Йован, скатываясь с кровати.

Гай негромко рассмеялся. Прозвучало то ли по-злодейски, то ли просто отчаянно.

— Я ожидал от Аманды чего-то подобного. Она даже слишком медлила… О, что это там?

Он шагнул в сторону от окна, чтобы не получить пулю в самый неподходящий момент, и повернулся к Йовану.

— Мои поздравления. Нас будут жечь.

— Нас будут — что?!

Стекло с громким звоном разбилось, и на пол грохнулся камень размером с большой кулак. Тот же звук раздался в соседней комнате, через мгновение — в другой, некоторые камни стукались о стены и падали в кусты, растущие у дома. Где-то неподалёку исступлённо загавкал Ганнибал.

Гай, пригнувшись, быстро добрался до двери.

— Пошли вниз, живо, — скомандовал он.

Йован чуть ли не на четвереньках пополз за ним. В коридоре можно было выпрямиться в полный риск без риска быть раненым.

По лестнице им навстречу спешила испуганная вдова, держа за руки Энни и Оуэна, лица которых были в слезах.

— Что же это? — вскричала она. В её глазах читался невероятно правдоподобный ужас.

— Как Аманда могла напасть, зная, что здесь дети?!

Йован застыл, чувствуя, что если попробует сказать хоть слово или подойдёт чуть поближе к старушке, то не сможет не выдать себя. Стоило ему взглянуть на вдову, к которой в страхе прижимались Энни с Оуэном, как его колени начинали дрожать.

Но так как времени на переглядывания не было, вдова вполне могла не заметить или списать всё на испуг.

— Возможно, она так отчаялась, что решила пожертвовать их жизнями, — предположил Гай.

Камни больше не били по стенам — похоже, их запас подошёл к концу. Однако люди не спешили приступать к новым действием, а только проклинали дом и его обитателей так громко и изощрённо, что даже Робин Гуд наверняка вылез из логова и теперь с восхищением прислушивался, записывая некоторые обороты в свою книжонку.

Вычленив из этого гвалта голос какого-то визгливого мужичонки, Йован понял, что люди требуют отпустить «заложников».

— Мы всё равно вас убьём, гнусные ублюдки! Но если потянете за собой невинных, то… — далее описывались самые извращённые и позорные способы казни, которым мужичонка мечтал их подвергнуть. И если Йовану грозил лишь один, то Гая ждала судьба пострашнее.