Кинжал с мальтийским крестом

– Я тогда объяснил, что признание юной девушки – почти ребёнка – может испугать взрослого мужчину, ведь к девочкам относишься иначе, чем к женщинам. Вот к этому высказыванию неудачно приплелась моя речь о подаренном ожерелье. Лив решила, что я откупаюсь от неё. Видит Бог, что я этого не хотел, я просто оказался неотесанным чурбаном, желавшим поскорее заплатить долг матери. Но каждый из нас услышал то, что услышал, и понял так, как понял. Всё закончилось трагически: чтобы меня больше не видеть, кузина уехала из дома, а что случилось потом – вы знаете лучше меня…

– Всё давно забыто. – Голос Лив вновь прозвучал бесстрастно.

– К сожалению, то, что делаешь во имя долга, часто потом оказывается никому не нужным, даже вредным. – Каэтана легонько стукнула ножом по краю бокала, как будто подвела черту под затянувшимся покаянием. И тут же затеяла разговор о делах своей фабрики, а потом и других поместий. Вот только вопросы задавала исключительно князю. Пришлось ему рассуждать о современном подходе к ведению хозяйства. Но разве этого добивался Александр? Ведь, покаявшись в прежних грехах, он не сказал главного: не объяснился в любви.

В дверях появился слуга со шкатулкой в руках. Это были драгоценности Лив. Александр забрал шкатулку, поставил на стол и поднял крышку.

– Позвольте мне выполнить поручение тётушки Полины и вернуть вам драгоценности, – сказал он и сам поморщился от высокопарности слов.

– Жемчуг слишком дорог, я не возьму его! – Лив захлопнула крышку и оттолкнула шкатулку.

Разговор получился безвыходным и глупым. Александр уже не знал, что и делать. К счастью, их примирила Каэтана:

– Я принесу другой ларец, и мы упакуем в него жемчуг. Его заберёт себе князь, а остальное возьмешь ты, – подсказала Лив герцогиня и, обернувшись в дверях, пообещала Александру: – Вы ещё подарите это ожерелье своей невесте.

Каэтана выразительно приподняла бровь, и Александр вдруг поразился, как же он сам не додумался до такой простой вещи. Его невеста сидела рядом! Да, сейчас она была несвободна, но что теперь значило время?

– Я обязательно последую вашему совету и подарю ожерелье своей невесте, сколько бы мне ни пришлось ждать, – пообещал он герцогине.

Каэтана отправилась за ларцом, оставив своих гостей наедине. Застигнутые врасплох этим тет-а-тет, оба молчали. Шварценбергу вдруг показалось, что его «второй шанс» утекает, как вода сквозь пальцы. Нет, только не это!..

– Я верну ожерелье, когда ты вновь станешь свободной и согласишься стать моей женой, – выпалил Александр и тут же пожалел: уж слишком топорно это прозвучало.

– Так нельзя говорить, – прошептала Лив. – Гвидо – мой муж.

– Я знаю, что ты верна ему, и уважаю твоё решение, но я не верю, что ты любишь его.

– В браке есть много других чувств. Моя семья счастлива, значит, счастлива и я, – отрезала Лив.

Она поднялась из-за стола и отошла к балюстраде на краю террасы. Князь в два шага догнал её, но обнять не решился – слишком прямая спина Лив не сулила ему ничего хорошего. Он опять проиграл! В отчаянии ухватился Александр за воспоминание о прежней, юной и такой искренней, Лив.

– Ты меня ещё любишь? – вопрос вырвался сам собой.

Лив молчала, и это оказалось приговором. А когда Александр уже почти поверил в свой крах, прозвучал тихий голос:

– Люблю. К чему лукавить? Но это ничего не меняет. Я замужем и буду жить для моей семьи.

– Ну и я не стану притворяться, что смогу хоть когда-нибудь смириться с этим. Я буду ждать, сколько потребуется, и женюсь на тебе, как только ты вновь станешь свободной.

Александр обнял Лив, развернул её к себе и поцеловал. Чудо, случившееся в туннеле над морем, вернулось к ним на дворцовой террасе. Они растворились друг в друге. Не осталось ни мужчины, ни женщины – было одно целое, как будто две отрезанные судьбой половинки наконец-то совпали, и краснобокое яблоко, как ни в чём не бывало, вновь закачалось на ветке. Время остановилось. Александр утонул в бездонной нежности, но Лив сама оторвалась от его губ и напомнила:

– Сейчас вернётся Каэтана, да и все слуги пока ещё в доме. Я не хочу, чтобы сплетни о нас дошли до ушей моего мужа.

Лив говорила так трезво и вновь думала только о своём маркизе. Ревность полоснула по сердцу, но Александр сдержался и даже смог сказать:

– Прости, что не удержался. Но как же мне быть? Ведь я-то тебя люблю! – поняв, что ещё мгновение – и он кинется на колени, начнёт умолять, Александр отшатнулся. – Наверно, мне сейчас лучше уйти. Ты передай мои извинения герцогине.

Он коротко поклонился и сбежал по лестнице, ведущей с террасы в парк. Ещё несколько шагов, и он растворился во тьме ночного сада.

– Ну и что же ты будешь делать? – услышала Лив. – Так и дашь ему уйти?..

Каэтана стояла в дверях. Выглядела она откровенно разочарованной. Лив даже рассердилась.