Кинжал Улугбека

Керамика ей нравилась. Какие цвета и узоры! Бывают очень сложные, изысканные, выверена каждая линия. А иной раз - свободная, летящая. роспись, стекающие наплывы травянисто-зеленых стеблей с листьями и бутонами. Встречаются красивые тарелки с арабскими письменами, но, говорят, многие надписи и прочесть нельзя. Гончары-художники были неграмотны, надписи копировали, искажая раз к разу. Но как изящны эти нечитаемые буквы! А как хороша похожая на фаянс тимуридская керамика! Вот этой керамикой, как заявила Гера, она и собирается заниматься.

- Угу, - иронично бурчала Варя, - подходяще. Особо много материала для изучения появится в Петербурге.

- По-твоему, у Олега в Петербурге много материала по здешним крепостям, стенам, башням? А он диссертацию пишет. Между прочим, у нас тоже есть археологический институт. Там целый отдел Средней Азии. Я вот, может, тоже какой доклад напишу. Увидишь!

Тут Рафик подошел.

- Ну что, Гера-джан? - спрашивает.

- Держи, тут какой-то паучишко, - отвечает та и достает из широкого кармана юбки баночку.

Рафик цокает языком, изливается в благодарностях и тут же усаживается с определителем насекомых.

- Это не паучишко, - говорит он, любовно разглядывая насекомое. - Это жучишко. Ну, кто ты такой? Сейчас я тебя определю!

- Дурдом, - изрекла Варя и пошла искать Паштета, чтобы составил ей компанию. Она хотела нарисовать Улугбека, но одна не решалась идти к клубу.

- Садись подальше, - сказал ей Паштет. Он принес для Вари ящик и установил его в бурьяне. - Развернись боком. Если он откроет глаза, делай вид, что рисуешь цистерну. - И в сторону Улугбека: - Чалмоносный ты наш…

Пока Варя рисовала, дремлющий старик не открывал глаз, лишь иногда его втянувшиеся внутрь губы двигались, словно шептали. Голова в чалме клонилась, пока подбородок не утыкался в грудь, потом вздергивалась на тонкой, как стебелек, морщинистой шее и снова клонилась. Казалось, худенький маленький старичок оплавился на солнце, стек книзу. На складках халата лежали застывшие руки с коричневыми пальцами-палочками, переплетенными янтарными четками.

Варя намеревалась нарисовать акварелью городище, но Паштет посмотрел на часы и сказал, что они опоздают на ужин. Откровенно говоря, времени хватило бы, но Паштета тянуло в лагерь. Как он хотел бы быть вездесущим! Ему очень нравилось сидеть с Варей и смотреть, как она рисует, но в лагере шла своя жизнь, и шла без него. Словно предчувствие у Паштета было, что грядет событие, в котором он обязательно должен принять участие. И точно - в лагере оказался Турдали-ака с местными ребятами лет семи. На столе стояла трехлитровая банка, набитая бумажными деньгами и мелочью. Как оказалось, банку эту мальцы нашли недалеко от автобусной остановки, в дупле старого карагача.

- Спрятали ее, что ли? - спросил Паштет. - Здесь много денег?

- Не много, - ответил Турдали-ака. - А на дне - еще советские.

- Взрослый не стал бы прятать, - заключил Паштет.

- За наших детей ручаюсь головой, - сказал Турдали-ака. - Я говорил с каждым.

- Относительно нас тоже не может быть подозрений, - заметил Паштет. - Теперь, считайте, это доказано.

- Как доказано? - поинтересовался Рафик.

- Где бы ты спрятал деньги? - обратился Паштет к Лешке.

- А почему я? - возмущенно завопил Лешка. - Оставь этот базар!

- Иди ты, - отмахнулся от него Паштет. - Марат, куда бы ты дел деньги, если бы хотел спрятать?

- В лагере не стал бы прятать. На городище тоже. На старом кладбище? Но яму выкопать трудно, земля каменная, а зарыть, чтобы незаметно было, еще труднее. Наверное, на берегу. В глиняных складках. Там много мест для тайника. Там стрижиные гнезда, расширить - банка влезет.

- Я бы на другом берегу Сыр-Дарьи спрятала, - сказала Гера.

- Но кладбище - место перспективное, напрасно ты… - вступил в разговор Лешка. - Под старую плиту пристроить… Но еще лучше… У хижины Улугбека. У задней стенки непроходимый бурьян.

- А я первым делом вытащил бы деньги из банки и завернул во что-нибудь. Пакет удобнее прятать, чем стеклянную банку, - внес свою лепту и Лерыч.

- Вот вам явные доказательства, что украли не мы, - подытожил Паштет. Он взял банку и рассматривал скомканные, кое-как засунутые бумажки. На дне они были спрессованы. И монеты проглядывали. По зеленоватому стеклу банки шла ветвистая морщина, похожая на раскидистое дерево, - производственный брак.

- Ты, конечно, голова! - похвалил Рафик. - Но, может, ты заодно скажешь, кто же спрятал банку, если не мы?

- Скажу, - с подчеркнутой скромностью ответил Паштет. - Никто ее не прятал. Ее выбросили.

- Зачем тогда брали?

- Не разглядели, сколько там. А когда увидели, что мелочевка, избавились.

- Для этого пошли искать дупло, да? Поди его еще найди!

- Никуда не ходили. Они были в машине. Выехали на шоссе, а там остановились, чтобы осмотреть награбленное. Сели в теньке под карагач, посчитали - прослезились. А над ними дупло. Туда банку и засунули. Я очень логичный, правда, Лерыч?

- Очень. Но воры какие-то странные. Им бы на месте посмотреть, что берут! - И Лерыч обратился к кишлачным ребятишкам: - Можете отвести к дереву, где банку нашли?