Кипрские хроники. Memento Mori, или Помни о смерти. Книга 2

– Подожди! – вдруг заинтересовалась молодая женщина. – Ты хочешь сказать, что госпожа Иродоту снова ложится на операцию?

– Да, – нехотя ответил Ставрос, – ты же знаешь, что её случай крайне тяжёлый и, можно сказать, м-м-м… практически неизлечимый…

– Но ты же всем говорил тогда, что блестяще провёл операцию!

– Да, но оказалось, что у неё проблема ещё и в другом отделе позвоночника… – несколько неуверенно ответил он, – впрочем, хватит обо всём об этом!

И он, игриво схватив руки Софии, в одно мгновение развернул кресло и притянул её к себе на колени, пытаясь поцеловать.

– Доктор Васильядис! – со смехом отбиваясь от его настойчивых поцелуев, запротестовала девушка. – Что вы себе позволяете!

В коридоре послышались приближающиеся шаги, кто-то повернул дверную ручку, и молодые люди тотчас же отпрянули друг от друга.

Глава III

Антониос Николау взялся за ручку двери в ординаторскую. За обратной стороной послышался приглушённый смех и голоса. Мужчина остановился и на несколько секунд замер. Не имея ни малейшего желания находиться в одном помещении с кем-либо ещё по причине необходимости поддержания хоть какого-нибудь разговора, он развернулся и пошёл назад, смутно представляя, куда ему сейчас деваться. Навстречу ему из-за угла вывернула рентгенолог их отделения, низкая полная женщина, тяжело ступающая на высоких, как всегда, и явно неудобных каблуках. Даже издалека было видно, что она чем-то необычайно взволнована. Поравнявшись с ним, она робко и неуверенно произнесла:

– Доктор, я вас везде ищу! Дело в том, что вчерашние снимки больной Иродоту куда-то пропали… Я перерыла всё кругом, но их нигде нет… Я боюсь, что нам придётся повторить рентген… ну, конечно же, если вы это предпишете…

– А! – доктор слегка ударил себя ладонью полбу, внезапно вспомнив. – Они у меня. Я взял их вчера с собой домой, чтобы хорошенько рассмотреть в спокойной обстановке и сравнить с предыдущими, дооперационными. Кстати, кто делал ту операцию, не знаете, случайно?

– Насколько мне известно, доктор Васильядис, – с явным облегчением ответила успокоившаяся женщина.

– Понятно… – скептически произнес он, растягивая слова, – да, а снимки, должно быть, я оставил в машине, сейчас принесу.

Он быстро спустился по лестнице на первый этаж и вышел на улицу. Покидая спасительную прохладу кондиционеров, он шагнул в удушающую июньскую жару. Полуденное солнце нещадно слепило глаза, и, жмурясь от ярких лучей, прикрывая лицо ладонью как козырьком, он быстро направился к машине, находящейся на открытой парковке. Белый халат уже через пару минут пропитался потом и прилип к телу. Нажав на кнопку автоматического ключа, он дотронулся до ручки передней дверцы автомобиля и тотчас одёрнул ладонь от обжигающей металлической поверхности. Быстро повторив свою попытку, он плюхнулся на водительское сидение и открыл бардачок, чтобы достать пакет с рентгеновскими снимками. Но всё, к чему он прикасался, обжигало руки, словно раскалённая плита. Дышать внутри было совершенно нечем. В запертой на солнцепеке машине температура достигала почти шестидесяти градусов. Ощущение было, что находишься в растопленной добела сауне. Вдруг внезапно послышался звук колокольчиков, и какая-то неведомая сила заставила его медленно повернуть голову в сторону заднего сидения. Там, в детском автомобильном кресле, сидел маленький мальчик, лет пяти. Каштановые вьющиеся волосы кольцами спускались на его лоб, большие карие глаза, оттенённые длинными тёмными ресницами, словно звёздами, радостно и чуть застенчиво смотрели на него. В руках малыш сжимал синюю, с нарисованными на ней Мики Маусами, бутылочку с водой.

– Николас… – дрожащим срывающимся голосом произнёс мужчина, – Николас, это ты?..

В ответ ребёнок робко улыбнулся, но в следующую секунду воздух качнулся, словно поверхность воды, и Антониос с ужасом увидел бездыханное тельце мальчика, вяло обмякшее в кресле. Рядом валялась пустая открытая бутылочка.

– Николас!!! – крича как раненый зверь, мужчина рванулся из машины. – Сейчас, сейчас я тебе помогу!

В одно мгновение он оказался у задней дверцы со стороны ребёнка и, что было силы, распахнул её. Внутри никого не было. Закрыв лицо руками, Антониос зарыдал прямо на раскалённом багажнике автомобиля.

…Элени, наблюдавшая из окна за поведением странного доктора, сразу почувствовала что-то неладное. Не теряя ни секунды, она бросилась из здания. Подбежав к Антониосу, девушка захлопнула дверцы машины и, ни о чём не спрашивая, повела в помещение. Усадив его под кондиционером в самом уединённом уголке вестибюля, она быстро сбегала за стаканом воды и влажными салфетками. В момент, когда Элени мягкими движениями вытирала испарину со лба доктора, он, наконец, пришёл в себя и глаза их встретились. В полном молчании невидимая исцеляющая энергия, лучащаяся из полного сострадания взгляда женщины, струилась в полные боли глаза человека, обречённого на некие, ведомые лишь ему одному, муки…

Глава IV