Кипрские хроники. Memento Mori, или Помни о смерти. Книга 2

– Насколько я заметил, со дня прихода доктора Николау в больницу все хирургические вмешательства, на которых приходилось присутствовать лично мне, осуществлял именно он. Это, по меньшей мере, странно и может говорить только об одном – он работает гораздо свыше своего графика.

– Или вообще находится в клинике в свои нерабочие дни, – вдруг каким-то загадочным голосом добавила София, – как в тот день, первого июня, когда он сцепился с самим Катсаридисом!

– Это совершенно поразительно! – вставила своё слово рентгенолог Сула Хаджикириаку, до сих пор не вступавшая в разговор по причине занятости пережёвыванием пищи, которая возвышалась горкой на её тарелке, – просто поразительно, что человек в его возрасте так пренебрегает своей семьёй! Ведь, наверное, уже и внуки маленькие есть.

У самой госпожи Хаджикириаку недавно родилась внучка от старшей дочки. О том, как проходили роды, успела узнать вся клиника, так как многокилограммовая рентгенолог неустанно носилась из кабинета в кабинет, рассказывая обо всех нужных и ненужных подробностях сего таинства. Впрочем, это самое таинство произошло совершенно нетайным путём кесарева сечения. Дочка госпожи Сулы наотрез отказалась производить младенца на свет физиологическим путем. В том её вполне поддержала любящая мать: «Это уже совсем немодно в наше время – рожать самой. Ни одна из её подруг не пошла на это. Зачем же моей доченьке испытывать эту ужасную боль? Совсем без надобности!»

– Но кто вам сказал, что у него вообще есть семья? – снова вмешалась в разговор София. – Это же очевидно, что он просто не переносит женщин. Настоящий мизогин!

– В таком случае, я хотел бы тебя поправить: он мизантроп – не переносит людей вообще, – вспомнив былые обиды, вставил Ставрос.

– Но это совершенно поразительно, – не унималась госпожа Сула, – я не знаю никого на Кипре, у кого бы не было семьи! Должны же быть у него хоть какие-то родственники!

– Может, и должны, – София была рада возможности поделиться своими наблюдениями, – но явно не в Пафосе. Здесь он живёт совершенным отшельником. И уж наверняка не испытывает ни малейшего желания с кем-либо встречаться.

– Это какой-то положительно ненормальный человек, – пробормотала госпожа Сула, снова углубляясь в тарелку с едой, – он даже домой с собой берёт рентгеновские снимки…

…Размякшая от фруктового пунша, усталая и сонная, София несколько пожалела о том, что так решительно отказалась от предложения Ставроса отвезти её на свадьбу. К её разочарованию, вечер прошёл без единого нового знакомства, а садиться за руль сейчас совершенно не хотелось. Она оперлась о руку выводящего её из зала коллеги и бросила последний взгляд на некрасивую невесту, не идущую, по её мнению, с ней ни в какое сравнение. «Я бы в этом пятитысячноевровом платье смотрелась бы гораздо пикантнее, – с чувством превосходства подумала она, – и на своей свадьбе я не позволю визажисту нанести мне такой слой грунтовки! Это ужасно, что у всех кипрских невест, как у одной, вместо лиц – маски!»

Ставрос также до самого выхода не сводил глаз с невысокого постамента, на котором находились виновники торжества. С чувством мстительного злорадства он глядел на вымученную после более чем четырёхчасового стояния на ногах улыбку своего главврача.

Глава V

Проведя вечерний обход, доктор Николау отправился к себе в ординаторскую. Спать, к счастью, совершенно не хотелось. Организм уже настолько привык обходиться практически без сна, что даже не вырабатывал соответствующих рефлексов: зевоты или сонливости. Просто, когда наступало чувство полного истощения, несколько раз в течение суток, он закрывал глаза и словно абстрагировался от всего окружающего. Забытье, в которое он резко проваливался минут на десять, не успевало принести ни снов, ни этих ужасных кошмаров. На всякий случай, доктор всё же заводил будильник на четверть часа, чтобы быть точно уверенным, что сможет вернуться в состояние бодрствования до того, как начнутся видения, выдерживать которые он уже больше был не в силах.