Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8

Матя понял, что мысли больного Алмазова путаются и язык не подчиняется ему, потому что он накачался водкой, чтобы заглушить болезнь.

– Я намерен узнать, получил ли товарищ Берия мой доклад об изменнической деятельности Матвея Шавло, убийцы и предателя родины? – спросил он.

Вревский обернулся к Мате, словно за советом. Матя подумал, что Берия вряд ли показывал письмо Алмазова кому бы то ни было, даже Вревскому.

– Товарищу Алмазову плохо, – сказал он.

– Я тоже так думаю, – сказал Вревский. – Ян Янович, я думаю, тебе лучше вернуться к себе и отдохнуть.

– Я не шучу, – настойчиво повторил Алмазов. – Этот человек – изменник родины, и я передал письмо об этом наркомвнудел товарищу Берии.

– Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) товарищ Берия мне никаких указаний на этот счет не давал, – мягко, но со значением произнес Вревский.

– Как? – Алмазов пытался осознать эту новость. Внимание Вревского привлек новый шум – он доносился с севера. Вот показалась одна черная точка, вторая, третья…

– Это что значит? – обернулся Вревский к Мате. – Кто должен прилететь?

– Ума не приложу.

Они смотрели вверх – самолеты приближались, и становилось понятно, что это не наши, чужие самолеты.

– Немцы? – тупо спросил Матя.

– Какие, к черту, немцы! – закричал Вревский. – В укрытие!

– Здесь нет укрытия!

– Тогда в машину – и подальше отсюда!

– Куда же?

До машины Шавло надо было еще дойти – он оставил ее за пределами поля, рядом была только машина Алмазова.

– А ну быстро в машину! – приказал Вревский, стараясь оттолкнуть Алмазова. Вревский залез внутрь.

– Скорей же! – кричал он.

Но Матя задержался, потрясенный зрелищем гигантских четырехмоторных машин, которые медленно подплывали к аэродрому.

Так же не спеша они опускались все ниже, и Матя увидел, как от них начали отделяться многочисленные черные точки – бомбы.

Следующая волна самолетов, надвигавшаяся на Испытлаг, шла ниже, и два самолета на глазах Мати пошли на посадку – именно на ту посадочную полосу, где он только что встретил Вревского. Мате казалось, что это сон, кошмар…

Вревский высунулся из машины и тянул Матю внутрь.

Тот уже подчинился, но пытался сквозь шум что-то объяснить Вревскому, и тут увидел, как Алмазов, который понял, что его бросают здесь, а сами спасаются – одна шайка! – вытащил наградной револьвер с серебряной пластинкой и начал всаживать в Матю пулю за пулей.

Мате стало очень больно, он осел в руках Вревского, а тот сразу понял, в чем дело, пригнулся, отпрянул, упав спиной на сиденье, и крикнул шоферу:

– Гони, мать твою!

Оставшиеся три пули Алмазов пустил вслед машине, но промахнулся.

Тогда он обернулся к самолетам. Первый из них уже тормозил на взлетной полосе, и не успел он остановиться, как из открывшихся люков стали выскакивать солдаты в неизвестной Алмазову форме и с незнакомыми автоматами в руках. Они бежали, рассыпаясь веером и поливая свинцом из автоматов летное поле, диспетчеров, охрану, и они убили Алмазова, который так и не понял, почему здесь чужие солдаты.

Алмазов лежал на железной сетке и видел перед смертью, как взрываются здания Полярного института и как поднимается черный дым над объектами Испытлага.

– Нельзя! – закричал он, вернее, ему показалось, что он закричал. – Вы с ума сошли!

Но бомбардировщики пошли на второй круг, чтобы надежнее уничтожить все, что можно было уничтожить.

Последнее, что увидел Алмазов, – удивленное лицо негра, самого настоящего, угнетенного американского негра, в руках у которого был автомат. Негр увидел, как по железной сетке ползет залитый кровью, уже почти совсем мертвый человек и смотрит на него, будто просит освободить от земных мучений. Негр испугался этого человека, пожалел его и добил, пустив ему в голову очередь из автомата.

Когда две волны бомбардировщиков проутюжили основные объекты Полярного института, десант, высаженный на аэродроме, достиг горящих корпусов института. Ограждение было уничтожено, те ученые и техники, что еще оставались там, разбегались, спасая жизнь, но, придя в себя после бомбежки, охрана института открыла огонь по убегавшим зэкам и вольным, не давая им выбраться из здания, потому что охранники таким образом выполняли свой долг. Увидев эту сцену, американские десантники смогли беспрепятственно достичь периметра института, и командир особо отличившейся в том налете шестнадцатой роты морских пехотинцев Ронди Симпсон, сообразив, что же происходит в этом, насыщенном черным дымом, пылающем, орущем и стреляющем аду, приказал своим подчиненным уничтожать людей в зеленых мундирах и синих галифе, но не убивать штатских. Потому что люди в зеленом и есть полиция Советов, слуги Сталина, которые держат в жутких концлагерях миллионы своих граждан.

Так что когда чекисты, увлекшиеся охотой за физиками, опомнились, морские пехотинцы США уже расстреливали их самих.