Кира

Уже чувствуя, как постепенно усиливается головокружение, я прошёл круг по квартире, щёлкая выключателями и наблюдая, как медленно разгораются энергосберегающие лампы под потолком. В тот момент я ещё надеялся, что достаточная доза снотворного усыпит меня до того, как вернутся кошмары…

*

Солнечные лучи пробивались сквозь густую зелень древесных крон, расплёскиваясь по вымощенной квадратными плитками дорожке яркими белыми пятнами. Я шагал по прямой, как стрела, тропе, держа в руках несколько листов ватмана, свёрнутых в тугой рулон. Резко пахло не высохшей до конца гуашью, тёплой пылью и сочной зеленью. Мне не было нужды торопиться. Я наслаждался прогулкой, с улыбкой поглядывая на скачущих под ногами солнечных зайчиков… и потому едва не налетел на неё, невесть откуда появившуюся прямо передо мной.

Тёмное пятно посреди цветущего рая. Невысокая худая фигурка в тёмно-синих шортах и белой маечке. Она словно попала в лес, буйно зеленеющий под тёплым солнцем, из снятого на дешёвую, слишком тёмную плёнку фильма. Её шею, как след от повешения, перечёркивал кроваво-алый платочек. Обычная девочка-подросток. Хрупкая, почти болезненно худая, нескладная. И абсолютно неподвижная.

Она стояла, всем своим видом выбиваясь из окружающей меня слащавой пасторали. Как чернильное пятно, посаженное на девственно чистую страницу. Вся словно из брызг чёрной краски, случайно попавшей на едва написанный пейзаж. У меня мигом пересохло во рту, а губы слиплись, не позволяя сказать ни слова. Я остановился.

Я хотел встретиться с ней взглядом, но в то же время боялся этого. Боялся того, что смогу прочитать в её глазах. А девчонка, совершенно не обеспокоенная моим присутствием, разглядывала носки своих кед. Руки она держала за спиной, отчего её фигура казалась ещё более худой и нелепой.

Понадеявшись, что смогу бесшумно ретироваться, я отступил. Шаг, другой, третий… Сердцебиение приходило в норму. Рациональное мышление вернулось ко мне, притащив вместе с собой жгучий стыд. Кого я испугался? Маленькой девочки?

Но даже торопливо соглашаясь с голосом разума, крепнущим с каждой секундой, я не забывал о тягучей тоске и чёрной безнадёге, волнами исходившей от девчонки. Вот что было страшно. То, что она являла собой, а не то, чем казалась.

Она вскинула голову резко, словно подслушав мою мысль. В тот самый миг, когда я решил, что оказался на безопасном расстоянии. По окружающему пейзажу пронеслась рябь, словно кто-то швырнул камень в самое сердце мироздания, как в сонный лесной прудик. Мгновение – и вокруг раскинулся босховский Ад. Уродливо искривлённые деревья. Газоны вспухли пульсирующими гнойными нарывами. Листы ватмана в моих руках рассыпались в пыль. Приятное сочетание запахов гуаши и зелени улетучилось, уступая болотной вони разложения и гнили.

Девочка в мгновение ока очутилась прямо передо мной. Преодолела разделявшее нас расстояние, не шевельнув ни единым мускулом. Её тёмные, глубокие, как болотные омуты, глаза оказались прямо напротив моих. Я замер, не решаясь дышать. Губы девчонки дрогнули в ухмылке. На её переносице появилось крохотное, похожее на маленький кровоподтёк, пятнышко.

– Нравится?.. – заговорщицки прошептала она по-детскивысоким, но чуть хрипловатым голосом. Дыхание, ледяное, будто сквозняк, дующий из затопленного подвала заброшенного дома, коснулось моего лица.

Я попытался отшатнуться, закрыться руками… но не смог. Мои ноги приросли к брусчатке, руки отяжелели и плетьми повисли вдоль тела. Сердцебиение замедлялось с каждой секундой всё больше. Меня не слушались даже глазные яблоки, и я не смог отвести взгляд, когда увидел, как бледнеют, выцветая, глаза девочки. За несколько секунд они приобрели мутно-голубой оттенок, знакомый каждому, кто видел глаза начавших уже разлагаться покойников. Пятнышко на узком лице одновременно с тем разрослось, превратившись в огромную гнилую рану. Нос провалился внутрь черепа, обернулся вязкой жижей. Губы превратились в чёрно-коричневую бахрому, едва прикрывавшую зубы.

– Тебе ведь нравится? – выдохнула она.

Я закашлялся от вони. Из глаз потекли слёзы.

– Тебе нравится…

Руки девчонки обвили мою шею. Тронутые тлением губы шевельнулись, приближаясь к моим…

*

Я проснулся мокрым от пота, комкая в руках одеяло. Острая боль разрывала голову, словно в каждое ухо вбили по раскалённому гвоздю. Сердце тяжело стучало под горлом, мешая дышать. Я со стоном скатился с кровати на пол и полежал так некоторое время, чувствуя, как по телу распространяется прохлада от потёртого ламината. Моя левая щека была приплюснута к нему, и изо рта вытекла тоненькая струйка слюны, которую я попытался стереть, но только размазал по лицу.

Снизу долетали вопли и ругань: соседи снова не поделили что-то среди ночи. Но в этот раз я был им скорее благодарен, чем зол на вечный шум. Своими криками они вырвали меня из ночного кошмара за миг до кульминации. А видеть и тем более ощущать, чем должно было закончиться это путешествие с мир снов… Меня передёрнуло, колени непроизвольно стукнули по полу. Соседи, приняв стук на свой счёт, чуть примолкли. Ну и славно.