Кира в стране дирижаблей

На соседних путях, еще более старых и совсем уже утонувших в жиже, стоял проржавевший вагон. Откуда он тут, вряд ли мог кто-то ответить. Стекла вагона были выбиты, а на железных пластинах обшивки виднелись нацарапанные неприличные слова.

Пашик вспомнил свою книгу с картинками, оставшуюся дома, там был нарисован паровоз с точно такими же вагонами, но только новыми.

Позади виднелся город, над которым красными облаками курилось небо.

По телевизору мальчика научили, что, если видишь на небе такое пятно, надо вытянуть руку вперед и поднять большой палец вверх, как будто показываешь «класс». Если пятно не видно из-за пальца, значит беспокоиться не о чем.

Пашик попробовал сделать, как говорил телевизор, – все небо вокруг пальца полыхало и пульсировало подобно тому, как содрогается тело в агонии. Дальше по инструкции: из спецпакета достать противогаз, надеть как показывали в передаче, прикрыть всю кожу спецэкипировкой, чтобы защитить от радиоактивного обгорания, лечь на живот головой в сторону эпицентра взрыва…

Но противогаза не было, и вообще ничего не было из того, о чем говорила инструкция. Пашик почесал по-детски большой живот, на который ему нужно было бы лечь. Он знал, что сейчас в городе суета и давка у входа в бомбоубежище, если, конечно, жители еще не умерли. Но судя по пятну, взрыв был где-то за городской чертой, чуть левее. Наверное, бомбардировщик ошибся в вычислениях, и еще есть минута или полторы…

А разве это не бессмысленно – все время убегать? Ведь теперь уже не важно, куда идти.

Пашик остановился и сел на ту шпалу, которая была более сухой. Нагретая пожарами, она приятно уперлась в попу. Мальчик засунул палец в нос и стал ковырять. На ноготь попался зеленый катышек козюли. Мальчик раскатал его в колбаску и отбросил в лужу.

49

В ясном небе парил оранжевый треугольник дельтаплана. Маленький моторчик жужжал пчелой, разгоняя облака и тоску. Вечерело, но это было неважно.

– Над облаками вечер наступает позже, – Влад повернулся к Кире и поцеловал ее в ремешок защитных очков, но она все равно почувствовала поцелуй.

Когда Влад предложил ей улететь, она сначала не поверила.

– Ты умеешь водить дельтаплан? – спросил ее Влад.

– Нет, – ответила Кира.

– А я умею.

– Знаешь, Влад, в детстве, когда я училась в пансионате… я хотела оттуда сбежать, но упала со второго этажа. Это был мой первый и самый короткий полет. Так вот, тогда мне казалось, что мой побег не окончился, а только начался и длился он всю жизнь… до этого момента. И хотя сейчас мы снова в бегах, и наш путь только начинается, мне кажется, что я впервые нашла, что искала. Мой поиск окончен.

Они собрали в доме кое-какие вещи: немного еды и теплую одежду. Влад уже ждал ее у выхода, когда она решила обойти дом в последний раз. Сначала она заглянула в комнату Однабокова, там столе лежала аккуратно подшитая стопка листов, на первом из которых виднелись печатные буквы. Кира увидела свое имя. «Кира в стране дирижаблей». Она взяла стопку бумаги всунула себе в сумку.

Затем девушка поднялась в самое запретное, но теперь никому не нужное место в поместье – кабинет графа. Они ни разу не заходили сюда с тех пор, как искали информацию для расследования, хотя дверь уже давно не запиралась.

На подбитом бархатом столе валялись, разнесенные сквозняком документы. Среди них – половинка обгоревшей фотографии матери в треснувшей раме.

Кира забрала снимок себе. Сейчас она чувствовала его грудью, там – под курткой и свитером.

Она смотрела на заходящее солнце, которое для них – Кира знала это – не зайдет еще много часов. Это был самый длинный закат в их жизни.

– Мы оба так готовились к худшему, что забыли, что может быть счастливый конец, – сказал Влад, но порыв ветра развеял его слова по небосводу. Так звучат слова, брошенные на ветер. Только на самом деле, любые слова, если они произнесены – уже брошены на ветер.

Поэтому Кира молчала, напряженно сверяясь с компасом. Ее мечта сбылась, она была пилотом хотя даже и не самолета, а почти бумажного самолетика. Влад следил за тем, как она справляется с управлением, готовый в любую минуту подстраховать ее.

…И кто они? Счастливые грешники, вознесшиеся к небесам своей любовью или ангелы, спасающиеся бегством из рая? Беспечные эгоисты или святые влюбленные? Что они наделали? Или не было их вины в том, что люди гибли на войне, пока они спасались бегством? Кира не знала ответов. Кире было уже все равно.

Они улетали, оставляя позади себя войну, политику, правила, предрассудки, убеждения, определения, смыслы, названия, имена, понятия, все слова и даже звуки…

У нее остался только ветер в волосах.

Андрей Швед

4 марта 2022 года