Кирилл и Ян (сборник)

Коля вдруг вспомнил сегодняшний сон, отличавшийся от прочих, которые он видел до этого — там его действительно о чем-то предупреждали, но какое отношение это могло иметь к старому зеку? …А о чем мы с ним вчера говорили?.. — тогда разговор казался настолько незначительным, что никак не хотел восстанавливаться в памяти, — что-то о боге и прочей ерунде… а если это не ерунда? Тогда это шанс, — Коля поднял глаза к потолку, — Господи, неужели тебе трудно отыграть все на пару дней назад? Больше я ни о чем не прошу. Тебе ж это не сложно, зато я поверю в тебя и всем расскажу, что ты существуешь!..

Внизу со звоном упал гаечный ключ.

…Знамение!.. Хотя, о чем я? Какое, к черту, знамение?..

Старик закрутил последний штуцер и вытер руки; достав сигарету, не спеша закурил.

— Дальше что?

— Дальше?.. — Коля и сам не знал, что дальше — это знал только Валера, оставшийся внизу. Коля посмотрел на часы. …Только двенадцать. До вечера еще о-го-го!.. Интересно, внизу они много сделали? Хорошо бы сегодня все закончить, только ведь так не бывает…

Вновь завибрировала и загудела лестница. Коля не успел ни о чем подумать, когда над площадкой появилась рука со связкой приводных ремней, а за ней голова Валеры.

— Сейчас пришлю Васю — натянете ремни, а я там электрикой занимаюсь.

— А почему Васю?

— Потому что, как выяснилось, он один хоть что-то понимает в технике, а остальные — стадо баранов.

— Почему один? Вот еще дед… — начал Коля, но Валерина голова уже исчезла.

Коля оглянулся. Старик сидел на прежнем месте и не моргая смотрел в пространство. Что-то присутствовало в его взгляде успокаивающее, похожее на серое ночное облако…

Вася не заставил себя ждать. Поднявшись наверх, он сразу повернулся к Коле (казалось, старика он не заметил вовсе или тот занимал в зоновской иерархии настолько низкое положение, что на него и не стоило обращать внимания); отбросив ногой ремни, он сразу перешел к делу.

— Так на чем мы порешим? — спросил он, словно разговор между ними и не прерывался, — чай или водка? Или мы обдерем этот пресс так, что одна станина останется? Ты соображай, браток, а то мне вечером надо что-нибудь сказать корешам.

Коля оглянулся, словно ища поддержки у старика, но тот даже смотрел в другую сторону.

…Все сволочи! — разозлился Коля, — но ничего вы от меня не добьетесь такими методами, а понты гонять я тоже умею. Хрен с теми трубками! Снимайте! Сами потом новые купите!..

В это время старик неожиданно поднялся и подхватив ремни, потащил их к двигателю.

— Ладно, не буду торопить, — сказал Вася неожиданно миролюбиво, — до вечера время есть. Я пошел вниз, а ты соображай — кореша ждать не любят.

Коля вдруг почувствовал, что угрозы его больше не пугают. Видимо, мысли достигли нижнего предела и катиться дальше им было некуда — оставалось, либо продолжать пребывать в этом угнетенном, убивающем человеческую сущность состоянии, либо пытаться медленно подниматься, потому что даже в самом закоренелом, загнанном жизнью пессимисте живет надежда на лучшее. А Коля к тому же никогда не считал себя пессимистом.

Старик подошел к ограждению, держа первый ремень, и Коля встал рядом, чтоб понять, как, казалось бы, маленький ремень надевают сначала на огромный маховик, а потом еще и на шкив; Вася за это время подтащил лестницу, прислонил ее к стойке и забрался на верхнюю ступеньку.

— Давай! — он вскинул руки, собираясь схватить жесткую, не желавшую провисать петлю; старик же, опускавший ремень, будто дразнил его; казалось, еще мгновение, и он расхохочется, крикнув: — А ну-ка, отними!..