Кирилл и Ян (сборник)

— Все, ребята, до завтра. Пойду разбираться с этими сукиными детьми. Кстати, автобус будет только к концу дня, но, вон, видите, прапорщик у «Жигулей» крутится? Подойдите, он вас до города бросит. Скажите, я попросил, — старлей улыбнулся по-мальчишечьи задорно, как в самый первый день, да еще подмигнул при этом. Коля даже усомнился, он ли утром сидел в караульном помещении, инициируя обыск.

Прапорщик согласился без возражений. По-видимому, он сам был не прочь пообщаться с новыми людьми, и Валера с удовольствием поддержал дежурную беседу о воронежских ценах и тяжелой жизни наладчиков. Коля слушал их болтовню, тупо глядя в окно и пытаясь понять, в чем ошибся. Может, четвертая цифра была просто масляным пятном?..

Прапорщик довез их до самой гостиницы; не выходя из машины, махнул рукой и развернулся, чтоб вернуться в колонию.

События сегодняшнего дня, закружившие Колю, словно шторм утлую лодчонку, но все-таки прибившие к счастливому берегу, требовали выплеска радостных эмоций.

— Может, поужинать в кафе? — предложил он, — неохота в магазин тащиться, — а в тайне подумал: …Вдруг появятся и женщины, если уж судьба начала преподносить мне подарки?..

— Давай. Сегодня у тебя меченых денег нет?

Коля уставился на Валеру, не зная, то ли пошутить, то ли разозлиться, поэтому лишь несколько раз беззвучно открыл рот, подбирая нужные слова.

— Ладно, — Валера засмеялся, хлопнув его по плечу, — это я так, на всякий случай. Ты у нас теперь стреляный воробей. Только пойдем сначала хоть помоемся.

Когда они поднялись в номер, Коля сразу направился в ванную. Ему казалось, что избавившись от запаха масла, он и сам превратится в нового человека. Быстро сбросил одежду, придирчиво осмотрел себя в зеркале, висевшем над раковиной, и взгляд остановился на крестике. Коля впервые рассмотрел на нем человеческую фигуру; осторожно взяв тонкую пластину, неожиданно поднес ее к лицу, словно выполняя некую естественную потребность. Губы коснулись металла, показавшегося теплым, и от него совсем не хотелось отрываться…

КОНЕЦ

Две Ларисы

Женя вышел из вагона, когда над Одессой светило солнце. После серого, еще не просохшего от таящего снега Воронежа, он ступил на сухой асфальт, мгновенно окунувшись в теплый прозрачный воздух. Женщины здесь уже ходили в туфлях, мужчины в пиджаках, а из-за домов напоминало о себе криками чаек Черное море.

Женя бросил сумку на плечо и направился в город. Хотя до вечера было еще далеко, но думать о ночлеге всегда надо с утра — таков закон всех командированных.

Он не спеша брел по Пушкинской, разглядывая старые дома в поисках гостиницы и наслаждаясь ароматом весны; потом свернул на маленькую улицу без таблички и вдруг оказался на Дерибасовской. Первым, что бросилось в глаза был знаменитый «Гамбринус», где у входа, держась на решетку, стоял колоритный небритый мужчина, мусоля во рту потухшую сигарету, а рядом валялась скомканная газета, портя вид легендарной улицы.

…Обязательно зайду!.. Но чуть позже… Женя прошел еще несколько кварталов и наконец увидел долгожданную гостиницу; отворив массивную дверь, он окунулся в роскошь — тяжелые портьеры, позолоченные колонны, огромный ковер, но главной все-таки была черная, монументальная табличка «мест нет».

— Мне б на одну ночь, — попросил он бессовестно молодящуюся женщину, восседавшую за толстым стеклом.

— Мы не поселяем, — администратор подняла безразличный взгляд, — «Бюро по централизованному расселению» во дворе.

Такая система Жене сразу не понравилось, так как в этом случае заполнялись даже периферийные гостиницы, неизвестные туристам, но столь любимые снабженцами и наладчиками; однако выхода не оставалось.

В бюро Женя увидел, собственно, то, что и ожидал — человек двадцать, набившихся в тесную комнату, и объявление на двери «Сегодня в гостиницах города свободных мест нет».

— Знаете что, — объясняла мужчине с портфелем толстая крашеная блондинка, — обратитесь в «Бюро частного сектора». У нас желающие сдают приезжим койки. Очень удобно — весной и летом многие так живут.