Кирилл и Ян (сборник)

— Олег, объясни ты ей, — она двинулась дальше, судя по возникшим звукам, на кухню.

— Проходите, — Олег отступил в сторону.

Олеся вошла следом за хозяйкой и остановилась — ей вдруг показалось, что она никогда не будет здесь жить. Это было мимолетное необъяснимое чувство, и хотя желтая комнатка с уютной постелью, телевизором в углу и стареньким трюмо, в принципе, ей понравилась, оно оставило неприятный осадок. Тут же включился разум, и Олеся решила: …Нет, буду! Чего б мне не стоило! Другого такого шанса не представится никогда!..

— Значит, так, — Олег взял с подоконника несколько сколотых вместе листков, — я еще раз посмотрел договор, который мы заключили с вашим отцом, и здесь есть седьмой пункт… — он повернулся к свету, — «…о любых действиях, связанных с изменениями условий исполнения настоящего договора стороны информируют друг друга не менее, чем за две недели». Так что еще две недели мы будем здесь законно жить.

— Ну-ка дайте, — взяв текст, Маша нашла нужное место, — да, правда…

— Поэтому, уважаемая Мария Викторовна, придется вам еще немного потерпеть нас, — Олег победно улыбнулся, и Олеся поняла, что ее почти сбывшаяся мечта рушится; рушится из-за одной дурацкой строчки в дурацкой бумажке, которую когда-то подписал человек, находящийся сейчас за тысячи километров! …Да ему плевать, кто тут будет жить! Разве это справедливо?!.. — она не знала, что делать, и лишь растерянно переводила взгляд с истинной хозяйки квартиры на наглого самозванца, и тут Маша поставила жирную точку:

— Против бумаги не попрешь, — она вздохнула, возвращая документ, и тут у Олеси «флажки упали» — вечно на ее пути стояли мужчины! Как же она их ненавидела!

— Нет!!!.. — она бросилась на Олега.

Тот не ожидал нападения, и прежде, чем успел среагировать, яркие острые ногти в кровь расцарапали ему щеку; потом, правда, Олесины руки оказались в плену, но остались еще ноги, и она резко ударила коленом в пах. Олег исторг громкий мат и отпустив девушку, скорчился от боли; зато Маша пришла в себя.

— Ты что? Да поживешь пока у меня!

Жаль, что в пылу битвы Олеся не услышала этой ключевой фразы…

На шум вбежала жена и увидев всю картину, метнулась к телефону.

— Я звоню в милицию! — ее пальцы уверенно нашли заветные двойку и ноль, а Олеся, не обращая ни на что внимания, продолжала ногами добивать поверженного противника. Маша пыталась оттащить ее, но ей никогда в жизни не приходилось драться, поэтому делала она это, словно играла в студенческом «капустнике»; зато у жены Олега, похоже, имелся серьезный опыт, и когда, через несколько минут, в незапертую дверь вошли двое с автоматами и в бронежилетах, Олеся уже лежала на полу, яростно пытаясь укусить, сидевшую на ней женщину. Олег стоял согнувшись, прижимая руки к пострадавшему месту; Маша замерла с открытым ртом и полными ужаса глазами.

На плечах одного из вошедших была россыпь мелких звездочек, хотя по возрасту он вполне мог бы иметь одну, но большую, а, вот, второму, лычки сержанта очень шли, особенно, с учетом его габаритов и красного лица.

Старлей быстро достал наручники и защелкнул на запястьях дебоширки, а когда жена Олега нехотя поднялась, легко поставил Олесю на ноги; она совершенно безумно смотрела на людей в форме, и хотя руки у нее были тонкими и «браслетов» она почти не чувствовала, сразу поняла, что игра проиграна, и зарыдала. Опасности в таком виде она не представляла, и старлей повернулся к остальным участникам событий.

— А теперь объясните, что здесь произошло?

— Волчонок какой-то… — пробормотал Олег.

— Сам ты, сука поганая! — сквозь слезы выкрикнула Олеся.

— Пойдемте в другую комнату, — предложила жена Олега, и все пошли, оставив с задержанной сержанта.

— Итак, кто тут есть кто, — старлей, шедший последним, прикрыл дверь, — предъявите, пожалуйста, документы.

Жена Олега полезла в шкаф и протянула два паспорта.

— А вы? — старлей повернулся к Маше, и она побледнела, губы постыдно задрожали — для нее ведь олицетворением милиции всегда являлась Анька, классная подруга, способная решать проблемы, а старлей смотрел на нее очень строго, как на преступницу; тем более, документов-то у нее не было!