Кировская весна 1931-1935

На станциях – малых в больших – металлисты, колхозники, строители, железнодорожники и трактористы – несли на руках своих героев. Я никогда в жизни еще не видел такого громадного количества цветов. Цветы несли в руках дети и старики, красноармейцы и колхозники. В каждом вагоне, в каждом купе было столько цветов, что бывали минуты, когда самим челюскинцам становилось тесно от их душистого разноцветного изобилия. Поезд был украшен цветами и снаружи, цветы летели в окна и падали на крыши вагонов. От Владивостока до Москвы замечательный поезд челюскинцев эскортировали стальные птицы. Они передавали друг другу от города к городу невиданную доселе миром эстафету, согретую пламенной лаской миллионов, и над паровозом вилась дымная шапка, развеваясь, подобно символическому знамени суровых арктических будней. Дым окутывал крыши вагонов, и в его призрачной мути мерещились образы мертвых героев Арктики: Баренца, Беринга, Норденшельда, Седова, Вилькницкого, Амундсена и Нансена, тень которых, казалось, витала над поездом победителей.

В течение долгих месяцев связанные со своей великой страной только скупыми словами радио, оторванные от зрительных ощущений великой переделки страны и ее людей, не сознавая еще грандиозного резонанса, который имела челюскинская эпопея во всем мире, отдельные челюскинцы принимали почести и ласку массы в большом смущении. И только грандиозная демонстрация достижений по-настоящему дошла до их сознания, когда они увидели наяву практические последствия рейда «Челюскина», претворенные волею масс в плакаты с цифровыми показателями наших побед в борьбе за коммунизм и обязательствами будущих побед.

– Что вы, что вы, – смущенно говорит рабочий-строитель с «Челюскина», когда в специально устроенном для героев телеграфном киоске старый почтовик уступает ему стул. – Я не заслужил такой чести – мы ничего особенного не сделали.

В грохоте ружейных салютов, под вой авиационных моторов, под оглушительные звуки фанфар победоносно шествовали через два материка громовые победы партии, переустраивающей мир. Торжество страны было величайшей демонстрацией единения масс в борьбе за коммунизм. Казалось, по блестящим рельсам на протяжении десяти тысяч километров шествовали семнадцать лет Октября.

{10}

06.06.34 Костя Закурдаев

В семь часов тридцать две минуты утра весёлый солнечный зайчик проскользнул сквозь дырку в шторе и устроился на носу ученика шестого класса Кости Закурдаева. Костя чихнул и проснулся.

Как раз в это время из соседней комнаты донёсся голос матери:

– Нечего спешить, Алёша. Пусть ребёнок ещё немножко поспит – сегодня у него экзамены.

Костя досадливо поморщился.

Когда это мама перестанет наконец называть его ребёнком!

– Ну что за чепуха! – ответил за перегородкой отец. – Парню скоро тринадцать лет. Пускай встаёт и помогает складывать вещи… У него уже скоро борода расти начнёт, а ты всё: ребёнок, ребёнок…

Складывать вещи! Как он мог это забыть!

Костя сбросил с себя одеяло и стал торопливо натягивать штаны. Как он мог забыть! Такой день!

Семья Закурдаевых переезжала сегодня на новую квартиру в новеньком шестиэтажном доме. Ещё накануне вечером почти все вещи были запакованы. Мама с бабушкой уложили посуду в ванночку, в которой когда-то, давным-давно, купали младенца Костю. Отец, засучив рукава и по-сапожницки набрав полный рот гвоздей, заколачивал ящики с книгами.

Потом все спорили, где складывать вещи, чтобы удобнее было их выносить утром. Потом пили чай по-походному, за столом без скатерти. Потом решили, что утро вечера мудренее, и легли спать.

Одним словом, уму непостижимо, как это он мог забыть, что они сегодня утром переезжают на новую квартиру.

Не успели напиться чаю, как с грохотом ввалились грузчики. Первым делом они широко распахнули обе половинки двери и зычными голосами спросили:

– Можно начинать?

– Пожалуйста, – ответили одновременно мать и бабушка и страшно засуетились.

Костя торжественно вынес на улицу к крытому трёхтонному грузовику диванные валики и спинку.

– Переезжаете? – спросил у него соседский мальчишка.

– Переезжаем, – небрежно ответил Костя с таким видом, словно он переезжал с квартиры на квартиру каждую неделю и в этом не было для него ничего удивительного.

Подошёл дворник Степаныч, глубокомысленно свернул цигарку и неожиданно завёл с Костей солидный разговор, как равный с равным. У мальчика от гордости и счастья слегка закружилась голова. Он набрался духу и пригласил Степаныча в гости на новую квартиру. Дворник сказал: «С нашим удовольствием». Словом, налаживалась серьёзная и положительная беседа двух мужчин, когда вдруг из квартиры раздался голос матери:

– Костя! Костя!.. Ну куда девался этот несносный ребёнок?

Костя помчался в опустевшую, непривычно просторную квартиру, в которой сиротливо валялись обрывки старых газет и грязные пузырьки из-под лекарств.

– Наконец-то! – сказала мать. – Бери свой знаменитый аквариум и срочно влезай в машину. Будешь там сидеть на диване и держать аквариум в руках. Больше девать его некуда. Только смотри не расплескай воду на диван…