Кировская весна 1931-1935

Генеральному секретарю ЦК ВКП(б)

Т. Кирову

ДОКЛАД

Подготовленное по поручению Партии и Правительства «Временное наставление по всесторонней оценке обороноспособности РККА» охватывает вопросы стратегической, оперативной, оперативно-тактической и тактической подготовки объединений, соединений и частей всех родов войск РККА по общим и специальным вопросам вождения войск.

Введение в действие «Временного наставления» безусловно послужит повышению обороноспособности и даст ясные направления дальнейшего совершенствования боевой учебы бойцов и командиров, а также установит объективные основания для ежегодного присвоения званий «Лучший батальон», «Лучший полк», «Лучшая дивизия», «Лучший корпус», «Лучший военный округ».

Вместе с тем, оценка ряда показателей, таких как уровня обученности высшего комсостава, штабов фронтового и армейского уровня, оценка системы управления войсками в целом, а также оценка мобилизационного развертывания представляет пока большие трудности при практическом проведении. Максимально возможное объединение в мирное время – корпус. Армейские и фронтовые управления в мирное время не существуют. Некоторым аналогом фронта является военный округ, и все же управление военными округами дает мало практики для опробования фронтового управления.

Вопросы предварительной оценки действий войск в реальных условиях войны, в условиях неполной информации, постоянно меняющейся обстановки и сильного противодействия противника нуждаются еще в своем дальнейшем развитии, в связи с чем прилагаемое наставление может быть введено исключительно как временное.

Нарком по военным и морским делам И. Уборевич

20.02.33 Петр Буйко

Достаточно светло. По ступеням Смольного спускаются два партийца.

– Ну, что, может по пивку? – предложил партийный работник Пётр Буйко своему другу Гришину

– Добре!

Неподалеку от остановки трамвая как раз пришелся кстати небольшой ларек ПИВО, у которого не пугала товарищей небольшая, на 2–3 человека всего, очередь.

– Я, верно, «Чёрное» возьму.

– А, «Красная Бавария»? Брал недавно, как по старому – «Черное-бархатное». Это вроде кваса, вкус хорош, но для меня оно слабовато. По мне, если уж пиво пить – то хмельное.

Очередь подходит, и Буйко первым выбирает себе чистую кружку из бочки с кружками перед окошком и её протягивает продавщице.

– Мне черного кружку.

В кружку Буйко наливается пиво, он отходит и занимает небольшой стоячий столик. Теперь Гришин выбирает себе чистую кружку из бочки с кружками перед окошком и протягивает продавщице.

– А мне Светлое, ленинградского завода, – попросил продавщицу Гришин.

– Это понятно, что ленинградского завода, других нет. А Вам Светлое № 1, товарищ, или Светлое № 2?

– Это как понять, я по-новому еще не выучил.

– Светлое № 1, товарищ, это ближе к пильзенскому, если по старому говорить, а Светлое № 2 – на венское похоже.

– Светлое № 2, пожалуйста.

В кружку Гришина наливается пиво, он отходит к Буйко.

– Хорошо! – проговорил Буйко, наконец отхлебывая из кружки.

– Петро, ты мне зубы не заговаривай. Объясни лучше толком, чего ты смурной такой последнее время? – затребовал объяснения Гришин.

– Как на духу?

– Не как на духу, бросай уже свои старорежимные словечки. А по-большевистски, начистоту!

– Ладно, – делая первый глоток, отвечает Буйко, – вот смотри, Семён. Мы сумели на протяжении четырех с небольшим лет поднять нашу индустрию на невиданную высоту. Мы сумели создать новые отрасли промышленности, которых старая Россия и наш Советский Союз до пятилетнего плана не имели.

– Так. Это мы прорабатывали. Ты, помнится, политинформацию и доводил.

– Товарищ Киров, подводя на пленуме итоги нашей работы, говорил так: «У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь. В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест в мире».

– Да, говорил. И?

– И еще до черта всего построили, и читаем это в газетах, и говорим об этом на партсобраниях, и дома с женой делюсь, и в пивной тут с тобой говорю, хотя тебе все это до последней запятой известно.

– Да ты чудак-человек! Это разве плохо? Ты не доволен, что ли? – Удивляется Гришин.

– Семён, я мужчина. Мне 30 лет. Я женат, у меня дочь родилась восемь месяцев назад. Страна в едином порыве свершила небывалый, гигантский скачок вперед. И вот через год дочь заговорит, через два поумнеет и через три-четыре, максимум пять, аккурат к концу второй пятилетки, спросит: папа, а чего за эти четыре года достиг лично ты, чтобы я гордилась не только великим Союзом ССР, но и тобой, папка?

– Загибаешь.

– А я, Семен, отвечу дочке так: я, доченька, как перебирал бумажки в отделе кадров в 1928 году, так и теперь их перебираю, разве только со стола письмоводителя пересел за стол помощника начальника отдела кадров.

– Ты что, в председатели колхоза, что ли, решил двинуть? В двадцатипятитысячники записаться? Дело почетное!