Кировская весна 1931-1935

Парохода ждали напряженно. Его приход задерживался. В ГУСМПе (Главном управлении Северного морского пути) сутолока. Люди ночами корпят над ведомостями, над ящиками с грузом. Нервно кричат в телефон, безнадежно отмахиваются от назойливых вопросов: «когда?» и носятся на склад, порт, на фабрики, и снова на склад, в порт.

Будущие зимовщики-«врангелевцы», сгрудившись у стола, проверяют взятое. Белье теплое, белье бязевое, носки шерстяные… Нижется, нижется, как бисер на ниточку, длинный ряд наименований. На полях ведомостей мелькают коловороты, подпилки, нарты, оленье жилье, соски для ребят.

Ничего нельзя забыть, ни одной мелочи нельзя упустить! Там, на далеком острове, не найдешь, не купишь.

Наконец пришел пароход. Он стал к мосту Лейтенанта Шмидта, в водах красавицы Невы. Рожденный в капиталистическом Копенгагене, он пришел в удивительнейший из городов мира, город Ленина – колыбель Октября.

Но Нева вскоре покинута. «Лена», так назывался новый пароход, ушла в Порт. Ее пришвартовали в Ковше. Началась спешная погрузка.

Над трюмами витал вездесущий молодой, загорелый Борис Могилевич – завхоз экспедиции. Он быстро почуял хватку грузчиков. Они любят крепких и крепкую работу. Боря не заставил себя ждать. Он ретиво их торопил, и их традиционная «майна!» «вира!» перекрывалась его стальным, зычным контральто. Несмотря на молодость завхоза, никто но ослушивался его приказаний, грузчики быстро вертелись вместе с ним в колесе погрузки.

Готовясь к отходу, «Лена» стала «Челюскиным». Произошло это быстро. «Лена» скрылась за черной краской, и на борту красиво вырисовывался «Челюскин». Да, об этом давно говорилось. Имя одного из старейших отважных полярников – Семена Челюскина, который в стародавние времена на деревянной шхуне обогнул крайний выгиб материка Таймыр, должно быть присвоено арктическому кораблю.

Погрузка шла к концу, но на судно еще взбирались люди. Таща свой личный скарб, научные приборы, они расходились по каютам, по твиндеку.

Корабль, имея уже на борту людей, еще раз пошел на старое место в город – прощаться. Рабочие фабрик и заводов, красноармейцы и моряки заполнили пристань. Говорил Отто Юльевич с балкона плавучей пристани: «Север будет советским… И там, в далеком Полярье, мы всегда будем жить одной жизнью с трудящимися Советского Союза!»

Под звуки оркестра уходил корабль. Небольшая задержка в угольной гавани, и до конца наполнены трюмы углем…

Огни стенки, береговые огни, вы в ночь на 15 июля 1933 года хорошо прощались с нами! Отраженные в черном зеркале Морского Канала, вы были последним приветом большого родного Питера.

Кто в эту минуту не вспоминал близкие сердцу мокрые ленинградские панели и блики фонарей в лужах воды?! Город Ленина, ты провожал нас теплым дыханием спокойной погоды, мягким воздухом и тысячами огней твоих заводов.

Люди на борту опираются на релинги, глядят в сторону уходящего города, тихо шепчутся.

Бросаю взгляд вперед, – там только вода; назад – щемящий душу воспоминаниями радости город. Где-то Нарвская застава. Ищу глазами в ее направлении, впиваюсь в темные очертания домов. Смотрю туда. Когда же снова придется мне придти к тебе и сказать, как сказано у поэта: «Ах, здравствуй, Нарвская Застава, я снова свиделся с тобой»…

Быстрее движется рябь у борта. «Челюскин» дает ход. Наверху на мостике – черные силуэты людей. Город темнеет и расплывается. Быстро светает, ночи почти не было. Кругом море, берегов уже нет. Мы идем быстро.

Очнувшись, возвращалось к волнующему сознанию, что кроме покинутого любимого города, есть «Челюскин», экспедиция, остров Врангеля и маленькая Алла, курносенькая и бойкая. Иду в каюту, где спит она. Драпирую окна от назойливого света. Тихо укладываюсь спать.

{11}

03.08.33 Иероним Уборевич

– Вот, Иероним, посмотри проект постановления СТО «О системе танкового вооружения РККА» – предложил другу Михаил Николаевич Тухачевский.

– Хорошо, я посмотрю. Но учти, Миша, в вопросах нового вооружения я полностью полагаюсь на тебя. В целом дела с материальной частью танковых войск у нас идут хорошо. А вот с воспитанием нового кадра для танковых войск отстаем. Думаю, надо кавалеристов в танкистов потихоньку превращать. Как твое мнение?

– Да, пожалуй что и так. Самый подвижный род войск пока – это кавалерия, и в будущей войне столько кавдивизий нам конечно будет не нужно.

13.08.33 СТО

/Примечание Автора. Документ совпадает с аналогичным в нашей реальности/

Постановление СТО СССР № 71сс/о «О системе танкового вооружения РККА»

13 августа 1933 г.

Совершенно секретно.

1. Успехи социалистического строительства в первой пятилетке обеспечили превращение Рабоче-крестьянской Красной армии из армии в отношении механизации отсталой в армию передовую как по количеству, так и по качеству боевых машин, состоящих на вооружении и поставленных на массовое производство. Заново создана специальная производственная база по танкостроению, обеспечивающая уже в настоящее время производство 11 тыс. танков в год.