Кирпичики 2

— Какой у вас институт продвинутый, — с нотками зависти в голосе отвечала Галя, — в капстраны запросто ездите.

— Эх, Галюша, — вздохнул я, разливая по рюмкам напитки, — не в капстранах счастье. Вот когда жрать нечего будет, тогда и вспомним наше счастливое детство.

Она посмотрела на меня изучающим взглядом, но ничего не сказала, кроме тоста:

— Тогда давай выпьем за наше счастливое детство. Оно ведь у тебя такое было?

— Давай, — согласился я и мы чокнулись, — а детство почти у всех счастливое бывает… даже и в коммуналке на десять семей можно отыскать хорошие стороны.

— Слушай, — сменила она вдруг тему, — а откуда я вон того парня знаю? И рядом с ним тоже удивительно знакомый гражданин сидит.

И она показала вилкой по диагонали заведения в дальний конец. Я посмотрел туда и чуть не выпал со стула — там имели место наши отечественные рок-звёзды Витя Цой и Боря Гребенщиков.

— Это музыканты, Галюша, — ответил я, — не далее, как позавчера их по телевизору показывали вечером.

— Точно, — обрадовалась она, — тот, который с азиатским лицом, это Цой, кажется, из группы Кино а второй играет в этом… в Аквариуме.

— Правильно, — подтвердил я, — Кино и Аквариум.

— Интересно, что они тут делают? И удобно ли будет у них попросить автограф?

— А вот сейчас сама и спросишь, — злорадно ответил я, потому что Виктор узнал меня, встал и направился прямиком к нашему столу.

— Ой, — это всё, что успела сказать Галя.

— Лётчик? — с полувопросительной интонацией справился Виктор. — Привет тебе.

— Ага, здорово, — ответил я. — А это Галя, моя невеста.

— Давай за наш стол перебирайся вместе с невестой, — предложил Цой. — Поговорим.

— Без проблем, — сказал я, подозвал официанта, и тот помог нам перебазироваться в другой конец зала.

Боря даже поцеловал ручку Гале, от чего та вся зарделась бордовой краской.

— Помню-помню тебя, — сразу взял нить разговора в свои руки Гребенщиков, — мы с Джоан тогда с сильнейшего бодуна были, а ты нас выручил своим Рижским пивом.

— Рад был помочь звезде отечественного рока, — вежливо отвесил я ему комплимент, — а где кстати Джоанна-то?

— Да в Лондон улетела, дела срочные образовались. А ты, значит, решил покончить с холостым существованием?

— И не говори, — махнул рукой я, — надоело бобылём ходить. Вы уж меня это… извините, что с концертом пролёт случился.

— Ничего, у нас и не такое бывает, — ответил Виктор, — и за день до начала всё отменялось как-то раз. А что там случилось такого экстраординарного, расскажешь?

— Давай выпьем за встречу и расскажу, — и мы чокнулись.

А далее я вывалил без купюр всю историю с истребителем, штабом округа и проворовавшимся интендантом — слушали они меня очень внимательно, не перебивая.

— Такого в нашей биографии точно ещё не было, чтобы из-за истребителя концерт отменяли, — сказал Борис, — надо будет запомнить. А вообще как жизнь-то, Лётчик?

— Бьёт фонтаном, — не задумываясь, ответил я, — как нефть в Самотлоре. Строю свой дом, устроился на службу в банк, ну и кое-что ещё по мелочи. Вот кстати-кстати, раз уж вы тут случились в нашем Энске, не поможете мне в одном деле?

— Конечно поможем, только если это будет не позднее завтрашнего дня — послезавтра мы уезжаем, — ответил Виктор. — Рассказывай…

— А что вы тут забыли? — задал я вопрос, который должен бы последовать в самом начале разговора, — в нашем городе Энске?

— Попросили выступить на одном вечере, — ответил Борис, — очень серьёзные ребята попросили, отказать неудобно было. Вечер завтра в семь часов начинается.

— И что же, вы без своих групп приехали?

— Да, такое было условие у серьёзных ребят, только мы с Виктором и гитары.

— А что за ребята, не скажете? — зачем-то продолжал допытываться я.

— А вот это извини, но нет, — твёрдо возразил Виктор, — коммерческая тайна.

— Ясно, — ответил я, хотя ясного тут немного было, — а моё дело начинается завтра в четыре и, надеюсь, больше получаса не займёт.

— Это хорошо, это прокатит, — сказал Борис, — что за дело-то?

И тут я хватил ещё пятьдесят грамм Юбилейного и вывалил им обоим историю наших взаимоотношений с Геной-крокодилом и что у нас намечено на завтра.

— То есть ты опасаешься, что он тебя грубо говоря завалит в этом парке?

— Если грубо, то да… ну может не наглухо завалит, но покалечить может.

— И какая же наша роль во всём этом предполагается?

— Играть самих себя, как это в кинематографе называется… камео что ли… там рядом с этим местом, где мне встреча назначена, есть что-то вроде летней эстрады — с одной стороны кинотеатр, а с другой сцена и скамеечки выстроены. Вот на ней и сыграете маленький импровизированный концерт. 3–4 песни, больше не надо.

— И чем же тебе это поможет? — сделал непонимающие глаза Виктор.

— Ну как чем, — ответил я, — ясен же пень, что в присутствии таких медийных лиц (а вы же медийные, да ещё какие) и толпы зрителей никто никаких ликвидаций проводить не будет. Заодно познакомлю вас с Геной — будете знать, как современные крокодилы выглядят.

Галя всё это время сидела и помалкивала, не вмешиваясь в ход беседы, но тут видимо её припекло: