Кишиневское направление

Маркелов было засомневался, что это именно тот дом, адрес которого дал ему полковник Северилов. Но в узкой горбатой улочке, параллельной одной из центральных улиц города, аптека была единственной. И Алексей решительно дернул за конец цепочки, которая висела возле входной двери.

Где-то внутри звякнул колокольчик.

– Иду, иду! – через какое-то время раздался за дверью приглушенный толстыми стенами голос.

Дверь отворилась, и на пороге появился мужчина в старомодном пенсне и с длинным «лошадиным» лицом. Оплывшая свеча испуганно затрепетала желтым неярким язычком пламени внутри жестяного фонарика с выбитым стеклом.

– Что угодно господину офицеру? – спросил он на хорошем немецком.

Маркелов небрежным жестом отстранил его и молча шагнул внутрь аптеки; Кучмин остался у входа.

– Зажгите свет! – приказал Маркелов. – Побольше света!

Мужчина быстро забегал вдоль прилавка, и вскоре три керосиновые лампы осветили неожиданно уютное и чистое помещение аптеки.

– Вы провизор? – спросил его Алексей.

– Да, господин офицер, – угодливо изогнулся тот.

– Фамилия!

– Войкулеску, господин офицер.

– Та-ак…

Маркелов прошелся по аптеке, рассматривая витрины с лекарствами. Провизор следил за ним настороженным взглядом.

– Вы здесь один? – Старший лейтенант остро посмотрел на Войкулеску.

Но тот был само спокойствие. Первый испуг прошел, и теперь в позе провизора четко просматривались предупредительность и любезность.

– Так точно, – по-военному ответил провизор.

– Хорошо… – Маркелов выдержал паузу, а затем, четко выговаривая слова, спросил: – У вас есть хинин в таблетках?

Провизор слегка вздрогнул, чуть прищурил глаза и так же четко ответил:

– В таблетках не держим. Есть в порошках.

– Очень жаль. Тогда дайте камфарного масла.

– Десять ампул устроит?

– Давайте пятнадцать.

– Уф-ф…

Провизор с облегчением улыбнулся, снял пенсне и сунул его в карман пижамы.

– Вы здорово меня напугали. Не ожидал…

– Здравствуйте, – протянул ему руку Маркелов.

– Доброе утро, – сильно тряхнул ее провизор. – Прошу сюда, – показал он на дверь.

От былой растерянности и угодливости не осталось и следа; провизор, как показалось Маркелову, даже стал выше ростом. А когда он переоделся и появился в гостиной, Алексей едва не вскочил от неожиданности – перед ним стоял совсем другой человек: широкоплечий, подтянутый, с жестким выражением лица. И только черные глаза остались такими же – с холодными льдинками внутри.

– Удивлены? – Провизор сел напротив Маркелова. – Пришлось сменить театральные подмостки на аптеку. Никогда не думал до войны, что придется играть роль провизора с таким вдохновением. – Он рассмеялся. – И знаете, даже не обидно, что публика не устраивает оваций и не вызывает на «бис». Так чем могу быть полезен? Как я понял, причина вашего появления здесь явно неординарна.

– Вам привет от ноль второго.

– О-о, это серьезно… – Провизор кивнул в сторону двери. – Пусть ваш товарищ не маячит на улице. В случае чего, здесь есть черный ход на параллельную улицу.

Кучмин зашел внутрь аптеки, входную дверь закрыли на засов.

– Я вас слушаю.

Провизор стоял перед старшим лейтенантом едва не навытяжку.

«Уж не бывший ли он военный? – подумал Маркелов. – На артиста совсем не похож. А на провизора – тем более. Чувствуется выправка. И очки снял… Видимо, они нужны ему для маскировки. Интересно, это наш, советский кадр, или из местных?»

– Мне срочно нужен радиопередатчик, – сказал старший лейтенант.

– Это все?

– Нет. Еще необходим доктор. Но передатчик – главное. Меня проинформировали, что передатчик у вас имеется.

– Увы и ах… Имелся. С передатчиком очень сложно, однако я попытаюсь достать… – Провизор задумчиво почесал переносицу. – Только когда достану, вот в чем вопрос. И потом, на передатчике некому работать…

– Что-то случилось? – встревожился Маркелов.

– Мой радист недавно погиб. Увы, в нашей профессии никто не застрахован от ошибок, случайностей, но так… Не выдержали нервы. Во время сеанса радиосвязи в дом, где работал радист, зашли немецкие солдаты. Как потом оказалось, искали бордель, который находится в соседнем переулке. Ну и… – Войкулеску нервно захрустел пальцами. – Радист испугался, попытался убежать, солдаты его заметили, окликнули (он показался им подозрительным), а когда радист не остановился, дали по нему очередь из автомата… Глупейшая смерть. Ну и, понятное дело, немцы передатчик нашли. Хорошо, что на радистке ниточка оборвалась…

– Чтоб ему было пусто! Если уж не везет, так до конца… – тихо пробормотал сильно расстроенный Маркелов.

– Что вы сказали?

– Ничего. Это я о своем… А что с доктором?

– А вот в этом вопросе ничем помочь не смогу. Надежных людей нет. Вам ведь нужен человек, которому можно доверять.

– Да.

– Извините…

Войкулеску с трагическим выражением лица развел руками.

«Артист погорелого театра… – с непонятной злостью подумал Маркелов. – Сидит тут, как мышь в подполе, в ус не дует, и ждет конца войны. Тоже мне… профессионал».

– Тогда придется просить вас выручить медикаментами, – сухо молвил старший лейтенант.