Кишот

Брат не был знаком с друзьями Сына и после его переезда к матери не знал, где тот бывает, мать тоже знала не больше, так что после того, как Сын исчез (прихватив с собой ноутбук, телефон и планшет), обратившись в полицию, ни он, ни она не смогли помочь полицейским и указать направление поиска. Несколько недель после его исчезновения Брат был вынужден довольно много общаться с Бывшей Женой, они днями просиживали вместе в мрачных кафе, с ужасом ожидая телефонного звонка с сообщением о найденном теле. Звонка не было. Зато состоялся неожиданный визит – занимавшийся поиском офицер полиции захотел поговорить с ними обоими, и Брату случилось побывать в роскошной квартире Бывшей Жены на верхних этажах небоскреба. Отчим был настолько тактичен, что избавил их от своего присутствия, которое прослеживалось во всем – в дорогих и безвкусных произведениях искусства, в особенности, по понятным причинам, современного китайского; Брат подумал, что тот явно испытывает проблемы с самоидентификацией, которые пытается решить, отваливая кругленькие суммы за доставку этой дряни из Пекина и в рамочках развешивая свою идентичность по стенам. Низкие мысли. И он так не думает. Нет, все же думает. В любом случае, он здесь не за этим. Их ждал отвечавший за поиски офицер полиции, и он сказал им совершенно не то, чего они боялись.

Они нашли их Сына. Он жив. Он здоров. Не пьет, не принимает наркотики, не является жертвой похищения, не состоит в секте. Одним словом, он вне опасности. Он находится в стране, не выезжал за границу. Но он не хочет возвращаться домой, видеться с родителями и поддерживать с ним связь. Он сменил мобильный номер и не хотел бы, чтобы родители его знали. Это осознанное решение, он долго думал перед тем, как сделать такой выбор. Он взрослый человек, у него есть, где жить, есть работа и счет в банке (нет, не в том, в котором они хранят свои сбережения). Он просил рассказать им об этом и попросить его понять, хотя он знает, как трудно им будет это сделать. Возможно, в будущем он свяжется с кем-то из них или с обоими сразу и захочет возобновить общение, но в настоящий момент уверен, что поступает абсолютно правильно.

За этим сообщением последовала банальная родительская какофония, требования более точной информации, рыдания и проч.; едва услышав этот шум, исходящий от него самого и его Бывшей Жены, Брат понял, что на самом деле не удивлен. Люди покидали его. Так было много раз. И если сейчас его Сын решил порвать отношения с семьей, то стал всего лишь очередным, возможно, последним, звеном в длинной цепи потерь: друзья, любовницы, Жена (ныне Бывшая Жена). Выдержав, по его мнению, минимально допустимую продолжительность истерики, он встал, поблагодарил офицера за чувство такта, с которым тот сообщил им эту ужасную новость, извинился и ушел восвояси. Со стен новой станции подземки на него взирали гигантские мозаичные художники и музыканты – Кара Уокер, Филип Гласс, Сесили Браун, Лу Рид, Чак Клоуз – они смотрели с укором, словно он ни на что не годен. Никто не станет держать его за приличного человека. Никто и никогда больше не назовет его “хорошим отцом”. Плохой писатель, плохой отец. Два страйка. Он спустился в метро и сел на линию Q в направлении центра.

И вот теперь пожалуйста – Санчо. Брат не планировал на страницах своей книги никаких воображаемых детей, но Санчо сам появился там и настойчиво хотел остаться. Родной же Сын Брата дематериализовался и исчез из жизни по собственной воле – по крайней мере из жизни собственных родителей.

Кишот, напротив, сделал так, что его сын появился на свет благодаря силе его желания и милости звезд. Если бы, поклоняясь метеоритным дождям, подумал Брат, я мог сделать так, чтобы Сын вернулся в мою жизнь, я не пропустил бы ни одного из них по всей Америке. Но для этого – как тогда, очень давно – потребовалось бы присутствие его Бывшей Жены.

Порой он понимал, что делает, что за материал его подсознание выхватывает, преобразует и щедро разбрызгивает по написанным им страницам. “Женщина-Трамплин”? Серьезно? Если бы Сестра вдруг прочла, что он пишет, ей это вряд ли понравилось бы. Ее, возможно, также напрягло бы, что финансовые претензии Кишота, словно эхо, повторяют его собственные претензии к ней. А слащавая сцена быстрого телефонного примирения Кишота и Жэ Тэ, как изумленный Санчо спросил у Кишота: и это все? Да если бы, думал Брат. В этом я на стороне Санчо. В реальной жизни так просто не бывает никогда. Но Брат понимал, почему так произошло на страницах книги. Радушное появление Жэ Тэ, как и Санчо, было продиктовано необходимостью, которую испытывали и она сама, и Кишот.