Кишот

Однако теперь он начал понимать, что ошибки с его стороны не было. Проще говоря, он стал замечать за собой, что порой видит то, чего не видят другие. Так на одной из прошлых прогулок на Десятой авеню, всего в дюжине кварталов от мотеля “Блю-йоркер”, он видел пьяную женщину, топчущую радугу. Дело было возле магазина, торгующего кристаллами и благовониями. Свет из магазина преломлялся в призме, висевшей в витрине, и рассыпался по тротуару радугой. Пьяная толстуха, вся в черном, без нескольких зубов, пыталась ногой размазать радугу по асфальту, обливаясь при этом потом; вместе со слюной из ее рта вытекал поток гомофобной брани. Ладно, на видение не похоже, но когда изменилось освещение – возможно, кто-то задел люстру, и радуга исчезла, – женщина вместе со своими ругательствами исчезла тоже. Словно одно неизменно вызывает к жизни другое. Радуга порождает ненависть. Да уж, подумал он. Охренеть. А на другой день, прямо среди бутиков на Мэдисон-авеню, ему привиделись три фигуры, облаченные в белые балахоны с остроконечным капюшоном. Такого просто не могло быть. Это Нью-Йорк. Ку-клукс-клана тут и в помине не было, а удивляться дизайнерским нарядам на Мэдисон-авеню не приходится. Санчо перешел на другую сторону улицы, чтобы рассмотреть их, но толпа хорошо одетых людей на миг сомкнулась перед ним, а когда отхлынула, их уже не было. Это безумие, подумал Санчо. Он ощутил онтологический ужас. Бывали дни – на самом деле, такие дни случались почти ежедневно, – когда его настойчиво одолевали мысли о реальности его собственного существования. Он появился на свет таким исключительным образом, его трансформация из зависимого придаточного в составе длинного предложения, которым был Кишот, переход к независимому существованию по-прежнему казались такими сомнительными, что в ночных кошмарах он видел, что все идет вспять, что он начинает мерцать, как изображение в ненастроенном телевизоре, распадается на части и исчезает; проще говоря, видел смерть. Появление этих картинок – Санчо решительно не хотел называть их “видениями”, чтобы лишний раз не напоминать себе о собственной нереальности – и то, как часто они начали появляться, сильно настораживали. Он не рассказывал Кишоту о том, что видел. Есть вещи, которые лучше держать при себе.

Когда после наступления темноты – не самое умное, что можно было сделать, как он понял позже, – он шел через парк, пиная ногами опавшие листья, к нему приблизилась группа из трех мужчин в офисных костюмах: средних лет, белые, с портфелями в руках, заурядные и безобидные во всем, кроме шарфов, таких же, как у той белой женщины на озере Капоте, та же медная пряжка, та же напоминающая оборванный поводок подвеска. Да кто эти люди в собачьих ошейниках? Не столкнулся ли он с каким-то новым охватившим всю страну культом?

– Ты смотришь прямо на нас. Что уставился? – Мужчины остановились и перегородили Санчо путь.

Юноша попытался их успокоить:

– Нет, сэр, вы ошиблись, я на вас не смотрю. Просто иду. – И указал направление.

– Он нас разглядывал, – вмешался второй мужчина. – Как невоспитанно! Эти люди не имеют ни малейшего представления, что такое манеры!

– Понаехали тут, а мы платим за их медицинскую страховку! – возмутился третий.

– И переживаем за безопасность наших женщин! – добавил первый.

– Мы не знаем, когда кто-то из них слетит с катушек и начнет крушить наши святыни. Мы знаем, что они до сих пор поклоняются языческим богам! – заявил второй.

– А ну-ка отвечай, – потребовал от Санчо третий, – как ты вообще посмел смотреть на нас? Таким, как ты, это должно быть запрещено. Тебе не следовало этого делать.

Такого не может быть, подумал Санчо. Эти трое меньше всех в Америке похожи на бандитов. Такие люди просто не могут быть опасными. Серые, безобидные, скучные. Санчо сделал глубокий вдох и ответил.

– Мое внимание привлекли ваши шарфы.

Ошибка, понял он тут же, увидев, как напряглись их тела. Почти синхронно все трое опустили портфели на землю. Один тут же начал расстегивать пальто.

– Наши шарфы, – произнес первый.

– Прошу прощения, – сказал Санчо. – Я знаю, что невежливо разглядывать людей. Я не хотел. Просто я уже видел такие шарфы раньше.

– Он уже видел такие шарфы раньше! – передразнил Санчо второй. – Вы верите этому парню? Он что-то с чем-то. Таких просто не бывает.

– Нет у нас никаких шарфов, – заявил третий. – Слишком жарко носить сраные шарфы. Так о каких шарфах он нам заливает?

– Понятия не имею, – ответил первый. – Надо спросить. О каких там шарфах ты говоришь, мальчик?

Санчо и так был растерян, а теперь еще и испугался, и с испугом и растерянностью показал рукой.

– Воротнички, – сказал он, – с оборванными поводками.

– Потрясающе, – воскликнул второй мужчина. – Он сравнивает нас с собаками!

– Он считает нас собаками, – поправил его третий. – Собаками, которые сорвались с поводков!

– Страшные дикие собаки, которых спустили с поводков, – поддержал первый.

– С пеной изо рта, – подытожил второй. – Осторожно, злая собака, да?