Кишот

Затем у Кишота закружилась голова, птицы из парка закружили над ним в призрачном танце, и начался его агон, великая внутренняя битва, в которой участвовало все его естество, битва, в которой он сам нападал и сам защищался. Кишот номер один ликовал: Моя Возлюбленная совсем близко, Кишот номер два сомневался: Как я смогу уважать себя, если соглашусь на мерзость, которую он мне предлагает? Кишот номер один убеждал: Со мной произошло чудо! Я не могу отвергнуть его, Кишот номер два возражал: Она здорова и не может принимать лекарства для больных в терминальной стадии! После под этим американским дубом, который никак не был растением тропическим, рядом со своим индийским кузеном, который никак не был человеком этическим, его надломленное сознание неожиданно заполнил неуместный глупый стих:

Под бам-, под бу-, под – ком,
Под бам-бу-ком

Внезапно он осознал, так ясно, как только мог, свою истинную природу. Он не чист. Он тот самый бам-бук. Ущербный и в то же время прекрасный, достойный восхищения и в то же время заслуживающий порицания. Он не сир Галахад, ни в чем на него не похож. За этим озарением последовало еще одно – его странствие, весь проделанный им путь, рассыпалось в прах, укрылось от этого света, словно ночное создание, ненавидящее солнце. Это иллюзия, его стремление быть достойным, сделаться достойным ее. На самом деле важна лишь эта возможность, толчок. Докторский саквояж – вот что важно! Он все расставил на свои места, сделав его не рыцарем, а оппортунистом, то есть в целом самой гадкой из всех возможных форм жизни. В целом недостойным.

Затем появилась и другая мысль, еретическая. Может ли быть, что она, его Возлюбленная, тоже не достойна, как и он? То, о чем его сейчас просят, неправильно, и все же она просит его об этом. Богини и королевы не просили своих рыцарей и героев, начертавших их имена на своих шлемах, совершать бессмертные подвиги. И попросив о таком, она больше не может быть богиней и королевой, как и сам он больше не может быть героем и рыцарем. Ее просьба и его согласие все выполнить сбросят их обоих с пьедестала, втопчут в грязь. Парадокс в том, думал Кишот, что, если она больше не королева-богиня, она перестает быть для него недоступной, недостижимой. Добиться ее будет проще. Перестав быть идеалом чистоты, она сделалась земной, смертной, а значит, доступной.

Доктор Смайл говорил что-то. Из глубины своих размышлений Кишот расслышал:

– В каждом конверте также на всякий случай есть наркан. И назальный спрей, и раствор для инъекций.

Наркан – это налоксон, препарат, которым лечат передозировку опиоидами. Самый быстрый эффект дают автоматические инъекции, они срабатывают уже через две минуты и действуют полчаса-час, так что в случае серьезной передозировки препарат приходится вводить несколько раз. Наркан, решил Кишот, это его моральная индульгенция, он позволит Кишоту сделать то, о чем его просят, это щит, который защитит его Возлюбленную, и она не сможет нанести себе вреда.

– Наркан – это хорошо, – сказал Кишот.

Он по-прежнему был где-то далеко в своих мыслях. Доктор Смайл рассвирепел.

– Да что с тобой происходит? – взорвался он. – Похоже, ты не подходишь для этой простой работы. Видимо, ты окончательно слетел с катушек и сделался старым болваном. Видимо, тебе нельзя доверять, и мне придется искать кого-то другого.

Вам когда-нибудь доводилось смотреть сцены взрыва в обратной перемотке? Когда шу-у-ух — и воронка раскручивается в обратную сторону, а части вновь становятся целым? Слова доктора Смайла оказали на Кишота похожее действие. Он тут же включился и собрался, не позволяя себе упустить эту возможность. Он сделает то, о чем просит его Возлюбленная, и que sera sera. Как будет, так и будет. Кишот приосанился и уверенно, с напором произнес:

– Я тот, кто тебе нужен.

Сама судьба заставляет его преступить границы морали, и он вынужден, не без внутренних страданий, преступить их. Ланселот тоже нарушил законы морали ради любви Гвиневры. Он не Галахад, но вполне может стать Ланселотом и унести свою Возлюбленную, как он некогда себе поклялся, в Радостный Гард.

– Что ж, отлично, – обрадовался доктор Смайл, очевидно куда-то заторопившись. Он вытащил из кармана пальто листок бумаги и протянул его Кишоту.

– Здесь все, что тебе нужно. Контактная информация: что, где, когда. Сколько денег ты должен получить. Банковская ячейка у тебя есть. Ключ тоже есть. Будешь складывать в нее деньги. Я буду на связи.

Его мобильный завибрировал.

– Моя достойная супруга, – пояснил он. Теперь он думал о своем. – Мне пора бежать. Я должен бежать в буквальном смысле. Такой человек, как я. Это унизительно. У меня есть адвокаты. Мы будем противостоять этому. Я еще вернусь. Прямо как Зорро, да? Я вернусь!