Кишот

Пуф! Доктор Смайл исчез. Кишот в полном одиночестве стоял посреди парка с докторским саквояжем в руках, перед глазами у него плясали мушки и черные пятна, а в голове звучали вопросы, ответов на которые он не знал. Что подумает обо мне мой сын, когда узнает, на что я согласился, – мой единственный сын, который так недавно был рядом? – спрашивал он себя и сам отвечал: Санчо может воспринять это с пуританским неодобрением, как часто делают молодые.

По пути к выходу из парка Кишот задержался возле памятника Андерсену и какое-то время взирал на великого сказочника, прямо как вторая утка. Конец его путешествия был близок, так что вполне естественно, что странник мысленно возвращался к его началу.

– Старый глупец смотрел на портрет прекрасной принцессы, – сообщил Кишот Гансу Христиану Андерсену, – и начал воображать, будто однажды займет место рядом с ней на троне.

– Неплохое начало, – одобрил Ганс Христиан Андерсен. – Но как ты собираешься продолжить?

– Как я собираюсь продолжить?

– У тебя есть, к примеру, волшебное зелье, которое заставит ее полюбить тебя?

Кишот подумал о содержимом докторского саквояжа.

– У меня есть нечто вроде зелья, и я думаю, что она это любит, но заставит ли оно ее полюбить меня?

– Все в твоих руках, – заверил Андерсен. – Ты ведь знаешь, что тебе может в том помочь?

– Я знаю, что люблю ее, – ответил Кишот. – Я знаю, что нахожусь в шестой долине и что цель существования всего сущего – наше с ней единение.

– Но что ты готов сделать? – поинтересовался великий писатель.

– Что угодно, – заявил Кишот.

– А если она отвергнет тебя, тогда как?

– Буду добиваться ее расположения вновь и вновь, пока не преуспею.

– А если она будет возражать?

– Сделаю так, чтобы не возражала.

– А если она не любит тебя, что тогда?

– Но она должна. Мы должны любить друг друга абсолютно и всепоглощающе, тогда мир, достигнув своей цели, придет к своему концу.

– А если конца света не случится, что тогда?

– Он должен случиться.

– Вопрос в том, уверен ли ты, что поступаешь с ней правильно? Хочешь ли ты ей добра? Или твое желание столь велико, что не дает тебе думать о том, что хорошо и правильно?

– Я уже не уверен, что сам хорош, – признался Кишот. – В моей сумке лежат очень плохие вещи, это зелье, которое она хочет и которое может помочь ей полюбить меня, но это очень опасное зелье. Я должен брать у нее деньги, идти в банковскую ячейку, открывать ее своим ключом и складывать туда деньги. Я не уверен, что хоть что-то из того, что я должен делать, хорошо. Я могу навредить ей.

– А что в ячейке? Ты говорил про ячейку и ключ от ячейки. Когда ты откроешь ячейку, что ты в ней увидишь?

– В ячейке лежит пистолет.

– Пистолет? В ячейке?

– Он заперт там. А у меня есть ключ.

– Но почему он там?

– На всякий случай.

– Ты заберешь пистолет из ячейки?

– Мне нужна ячейка, чтобы складывать деньги. У меня не такая большая ячейка.

– Так ты заберешь пистолет?

– Чтобы освободить место. Иначе некуда будет складывать деньги.

– Значит, у тебя будет пистолет, и если она не полюбит тебя, что тогда? И если конца света не случится, что будет?

– Что тогда? Что будет? Это вы расскажите мне, как все закончится.

– Это не моя сказка, и бронзовые памятники не могут ничего рассказать. Но спроси себя вот о чем: являешься ли ты – ты, Кишот, прошедший такой длинный путь! – являешься ли ты до сих пор ангелом любви?

– Я хочу им быть, – вскричал Кишот. – Я очень хочу быть ангелом нашей любви!

– Либо, – продолжил Ганс Христиан Андерсен, – с опасным зельем в сумке и пистолетом в ячейке, пистолетом, который ты заберешь, чтобы складывать деньги…

– Что вы хотите сказать?

– Быть может, теперь ты ангел смерти?

– Я не знаю.

– Твой пистолет заряжен?

– Да, – подтвердил Кишот. – У меня заряженный пистолет.

– Тогда я снова задаю тебе этот вопрос.

– Какой вопрос?

– Ты ангел смерти?

Тем вечером, когда Кишот, исполненный внутренних сомнений, с ее телефонным номером в руке сидел в номере мотеля, она была на экране и держала удар; своим вступительным монологом к программе под названием “Американские заблуждения – террор нашего времени” она настроила против себя и своей команды сценаристов-юмористов всю современную действительность – противников вакцинации, сторонников теории глобального потепления, параноиков, уфологов, президента, религиозных лидеров, этно-нацио-маргиналистов, плоскоземельцев, скептически настроенную ко всему молодежь, жадное до денег старшее поколение, бродяг дхармы, отрицающих Холокост, любителей курить травку, собачников (ей была противна сама идея одомашнивания животных) и канал Fox.

– Истина, – взывала она к публике, – все еще существует, она все еще жива, но еле дышит, погребенная под залежами этого взрывоопасного дерьма. Считайте нас отрядом спасателей. Мы не дадим ей умереть. Мы должны, иначе террор заблуждений победит.