Кишот

Санчо сидел в полуночном зале ожидания автобусного вокзала Порт-Аторити, сжимая в руках билет до города Бьюти-фул, штат Канзас, стоимостью сто сорок шесть долларов; его ноздри щекотал запах свежей мочи, и юноша гадал, успел ли кто-то обнаружить Женщину-Трамплин и не гонится ли за ним полиция. Это была холодная ночь, зима входила в свои права. До отправления его автобуса оставался час, так что у Санчо было шестьдесят минут, чтобы поразмышлять над фундаментальными вопросами бытия – к примеру, о том, что, когда началась эпоха “после одиннадцатого сентября”, автобусы стали играть особую роль в объединении американской нации; он слышал, что количество авиарейсов внутри страны значительно сократилось, а их качество стало заметно уступать и тому, что было раньше, и тому, что предлагают поезда, которые находятся в ведении “Амтрака”, с которым все понятно; как же прекрасно, что можно просто заплатить за билет сто сорок шесть долларов из тех, что украл у тетки в сумочке, и скоро автобус компании “Грейхаунд” увезет тебя в самую дальнюю даль, в маленький городок вроде Бьютифула, и никакого общения, никакой snafus еп route, путаницы в пути. Отсюда вытекает вопрос: посадят ли его в тюрьму на острове Райкере, где блатные будут опускать его по полной, или кривая, попетляв через ночи и дни, выведет его, свободного как ветер, прямо в объятия любимой? Свобода! Он чувствовал себя, как свора гончих, на травлю рвущихся.

С отвагой в сердце ринься в бой, сам себе велел Санчо.

Тут на скамейке рядом с ним появился говорящий сверчок, Грилло Парланте, который буквально пищал от возмущения.

– Некоторые люди просто не заслуживают того, что для них делается, – говорил он. – Низкие, недостойные людишки. Immeritevoli. Non degni. Мне жаль, но ты оказался именно таким.

– Ты вернулся, – удивился Санчо. – Я-то думал, что больше никогда тебя не увижу.

– Anche io. Я тоже так думал, – ответил сверчок. – Но твое моральное падение заставило меня вернуться. И вот я здесь, eccomi qui, хоть и не рад этому. Я пришел потому, что должен тебе кое-что сказать.

– Довольно с меня нравоучений, – рассердился Санчо. – Я сам знаю, что сделал, и не потерплю, чтобы меня отчитывали. Кстати говоря, ты просто сверчок. Я могу раздавить тебя одним пальцем.

– Вопрос не в том, – заметил сверчок, – что значит быть сверчком, а в том, что значит быть человеком. Спроси себя, прошел ли ты этот экзамен?

На автовокзале в Порт-Аторити человек, в голос разговаривающий сам с собой посреди ночи на воняющей мочой скамейке, не только не вызывает удивления, но и выглядит вполне привычно, так что никто из немногочисленных ожидавших свои автобусы полуночников даже не обернулся, когда вор Санчо начал орать в пустоту.

– Посмотри на меня! Скажи, что ты видишь? Плоть и кровь. Я живу, я дышу, я думаю, я чувствую. Что еще тебе надо? Ты же сам говорил мне, что у меня есть все, даже инсула, и значит, я полноценный человек. Ты сам мне это сказал.

– У тебя нет совести, – заявил в ответ сверчок. – Без нее тебя нельзя называть даже полноценным шимпанзе.

– Не спорю, я тут недавно, – продолжал Санчо. – Но даже за короткое время сумел отлично понять, совесть далеко не самое главное у людей. Жестокость, самолюбование, умение обманывать, жадность, нетерпимость, склонность к насилию – другое дело.

– Не стоит черпать знания о людях из выпусков телевизионных новостей, – взывал к нему сверчок. – Большинство людей по-прежнему понимают, что такое хорошо и что такое плохо, и идут по жизни, руководствуясь совестью. Я должен тебя предупредить: Lascia che la tua coscienza sia la tua guida. Если ты выберешь эту сторону – что ты там перечислял? pietatezza, narcisismo, disonesta, avidita, bigotteria, violenza? – ничем хорошим для тебя это не закончится. И еще: если ты начнешь преследовать незнакомую женщину, она никак не поверит в то, что ты ее любишь. Это может выглядеть как molestie sessuali, сексуальное домогательство. У нас такое называют lo stalking.

– Я что-то не помню, – нахально заявил Санчо, – чтобы говорил, что говорю по-итальянски. И что готов беседовать со сверчками тоже. Так что все, что здесь происходит, – всего лишь неудачный коммуникационный акт.

– Да, – подтвердил сверчок, – incidentalmente, кстати говоря. К вопросу о том, что ты раздавишь меня одним пальцем. Мне хочется кое-что тебе показать. Это не займет много времени. Guarda! Смотри!

Как известно, сверчки могут прыгать на значительные расстояния, не успел Санчо и рта раскрыть, а насекомое уже сидело у него на голове. Он ощутил невыносимое давление и нестерпимую боль, словно его сверху придавила невидимая гора, и, упав на спину, беспомощно растянулся на полу. Сверчок спрыгнул и вернулся обратно на скамейку.