Кишот

Что-то идет не так, это даже я вам скажу. Произошло что-то ужасное, и не только с ним, но и с миром по другую сторону двери в наш номер. Какая-то ошибка во времени и пространстве. Наш номер не меняется, куда бы мы ни приехали, какое название мотеля ни горело бы на вывеске. Внутри номеров все более-менее одно и то же. Две кровати, телевизор, телефон доставки пиццы, занавески в цветочек. Пластиковые стаканчики в пластиковых чехлах в ванной. Маленький пустой холодильник. Ночники на тумбочках, один (с его стороны) работает, другой (с моей) – нет. Тонкие, как бумага, стены, так что есть чем развлечься, если не хочешь смотреть телевизор. (Но мы хотим, хотим всегда.) Столько крика. В мотелях люди пьют из спрятанных в коричневые бумажные пакеты бутылок, а потом орут дурниной, выкрикивают в ночь свою одинокую тоску, а также орут друг на друга (кроме одиноких путешественников), орут по телефону, орут на сотрудников гостиницы. (Последних немного, их позиция равнодушно-плечепожимательная, очень редко грозная и всем-быстро-глотки-затыкательная, чаще всего это эдакие Тони Перкинсы. Тони Перкинсы с черной кожей, с белой кожей, южноазиатского происхождения, латиноамериканского происхождения, с загадочными улыбочками психов. Лично я бы их побаивался. То есть побаиваюсь. И говорю тихо.) Здесь меньше секса, чем вы можете подумать. Конечно, он есть, в основном это перепих, в основном за деньги, наверное, не за большие. Я говорю “наверное”, поскольку секс до сих пор остается за пределами моего личного жизненного опыта. Будь у меня кредитная карта, я бы попытался это выяснить. Но он так и не удосужился обеспечить меня столь необходимым кусочком пластика. А потому я – какая трагедия, как я бешусь от этого – все еще остаюсь девственником.

Чего с избытком, так это храпа. Музыка американских носов способна внушать восторг. Стрекот винтовки, стук дятла, рев льва с заставки “Метро Голден Майер”, соло на ударных, собачий лай, собачий вой, свист, шепот автомобильного двигателя, стук мотора гоночного болида, храп-икота, храп-СОС (три коротких, три долгих и снова три коротких), грохот океанских волн, рев приближающегося торнадо, еле слышный сонный чих, двухголосье вздохов теннисисток, почти неслышные вдохи и выдохи, храп как на свежем воздухе, потрясающий аритмичный храп с непредсказуемыми рандомными интервалами, храп-мотоцикл, храп-газонокосилка, храп-отбойный молоток, храп-сковородка для фритюра, храп-костер, храп-стрельбище, храп-зона военных действий, утренний крик петуха, соловьиная трель, фейерверк, тоннель в часы пик, автомобильная пробка, Альбан Берг, Шёнберг, Веберн, Филип Гласс, Стивен Райх, электроцепь с обратной связью, помехи от ненастроенного радиоприемника, гремучая змея, предсмертный хрип, кастаньеты, стиральная доска, мурлыканье. Они и другие – мои еженощные друзья. К великому счастью, мне дарован крепкий ночной сон. Закрываю глаза и сразу в отключке. Снов я не помню. Думаю, я пока лишен возможности видеть сны. Подозреваю, что лишен и воображения. Похоже, я похож на этот, визуальный редактор WYSIWYG.