Кишот

Конференция была маленькой и скучной, но когда доктор Смайл поднялся, чтобы произнести свою речь, все притихли в ожидании. Это был Маленький Король, уважаемый меценат, щедро жертвовавший деньги индийской общине и Атланте. Его имя звучало повсюду, оно стало символом благотворительной деятельности индийского землячества Атланты в глазах всех индийцев Америки и синонимом расовой терпимости. Сегодня доктор Смайл выглядел глубоко озабоченным. Перво-наперво он обвинил средства массовой информации в отсутствии внимания к серьезнейшему кризису.

– Мы все как страна находимся в заложниках у масс-медиа, именно они определяют повестку дня во всем, – сказал он. – Еще десять лет назад вследствие неправильного употребления опиоидов каждый день умирало около ста американцев, однако средства массовой информации с их либеральными ценностями предпочитали обсуждать проблему кормления грудью в общественных местах и необходимость создания туалетов для трансгендеров. Позднее, впав в ажиотаж из-за дыры в озоновом слое, они задвинули на задний план меланому. На смену дырам пришла эбола. Сколько американцев умерло от эболы? Я вам скажу. Два человека. Один и второй. Однако об эболе мы слышали из каждого утюга, двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Плюс к этому СМИ зациклены на телесной красоте, на том, как хорошо выглядеть, поддерживать форму. В них сейчас так много “бодишейминга” – они сами так это называют – в отношении тех, у кого под рубашкой “комок нервов”, а ведь таких мужчин, как я погляжу, совсем немало в этой комнате, включая и меня самого.

По залу пробежал смешок, и доктор Смайл сделал небольшую паузу.

– Могу вас успокоить, – продолжил он, – в моду входят альтернативные идеологии – “боди-нейтральность”, “приятие жира”, “уважение к телу”. Так что, джентльмены, не спешите садиться на диету.

Зал с облегчением посмеялся, и доктор Смайл продолжил уже серьезно.

– Так вот, в свете всеамериканской любви к своим телам внимание прессы переключилось на фитнес-прогулки и их пропаганду в школах. Тем временем тридцать тысяч человек ежегодно умирает от опиоидов, а со стороны прессы – ноль внимания к этой проблеме.

Присутствующие согласно кивали головами.

– Сенаторы обратили внимание на эту проблему только в 2015 году. Я лично инициировал кампанию в интернете, и за одну только неделю привлек двенадцать тысяч семей. И в этом, как ни печально, некого винить, кроме нас с вами. Нам следует взглянуть в лицо проблеме, вставшей перед нашим сообществом. Налицо кризис, имеет место зависимость, существует огромная опасность для членов семей, но мы скрываем это. Мы стыдимся их и молчим об этом. Дома, в Индии, такое тоже скрывают. А в результате мы испытываем серьезную нехватку реабилитационных учреждений. Кризис усугубляется. Прозвучит странно, но это так: причина не в том, что выделяется недостаточно средств. В 2013 году в США на эти цели было выделено 8 миллиардов долларов. В 2014-м – io миллиардов. Увеличиваются суммы, но растет и проблема. Почему? В ответ я вынужден произнести одно печально известное всем нам слово.

Драматическая пауза.

– Дамы и господа, господин консул-сахиб, уважаемые гости, это слово – коррупция.

Повод для запланированного вздоха шокированной публики.

– Ответственность за это лежит на крупных фармацевтических компаниях и лоббистах. А также на небольшом количестве – по моим подсчетам, не больше одного процента – коррумпированных врачей. Все это время на рынок поступают новые, более сильные препараты. В этом и заключается проблема. Лично я стараюсь смотреть ей в лицо. Мы все должны так сделать.

Андерсон Тайер, старательно записывавший, сидя в глубине комнаты рядом с корреспондентом газеты “Радждхани”, проникся мгновенной симпатией к доктору Смайлу, ведь тот был коротышкой, как он сам. Мы – два жевуна из страны Оз, подумал он. Нам следует держаться вместе. Однако по мере своей речи доктор Смайл поражал Андерсона все больше. Этот парень – не ему чета. Он встал в окружении своих коллег и практически открытым текстом заявил о том, что делает, а потом заставил их поверить в обратное. Каждый уходил с этой встречи в уверенности, что он шериф, а не преступник. Он прикидывался Пэтом Гэрреттом, хотя на самом деле был Билли Кидом. У чувака есть яйца. Скромная андерсоновская философия о том, что маленькое – не большое, явно не для него. У него во рту склизкий ком настоящей большой лжи, и он брызжет ею сквозь свои бесстыжие зубы.

В тот же день Андерсон позвонил доктору Смайлу с одноразового мобильного, от которого собирался избавиться после этой поездки. Он назвался “Сэмом”, как было заранее оговорено, и доктор Смайл тут же отчитал его:

– Прийти на конференцию – глупый поступок, – заявил он. – Там были местные журналисты. Глупо идти туда, где кто-то легко сложит один и один и получит два.

– Я сожалею об этом, – ответил Андерсон, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало и нотки сожаления. – Я хотел взглянуть на вас, чтобы понимать, с кем я имею дело.