Киска ректору не игрушка!

О-па. А у них такой имеется? И почему мне нельзя трогать оборотный тальк, а? Интересно-интересно…

Когда я вновь подняла мордочку к лицу моего обожаемого хозяина, то мы с ним обменялись заинтригованными взглядами. Наверняка и у Люпина в голове промелькнула шальная мысль: «А не опробовать ли?»

– Значит, точно нельзя ни в учительскую, ни в мой кабинет, – задумчиво проронил он. – Или…

Ректор ускорил шаг, чем немало меня напугал.

– Есть ещё кабинет завхоза возле кладовки для уборщиц…

Прекрасно! Не хватало мне изваляться в пыли и залезть в ведро с мокрыми тряпками. Если кто не знал, всегда мечтала попробовать.

Не удержалась и фыркнула из-за неудачных попыток съязвить.

Но нет, вопреки моим самым худшим ожиданиям, помещение, расположенное тоже на первом этаже, напротив учительской, только через коридор в другой стороне, оказалось довольно светлым, опрятным и довольно просторным.

Пыли и швабр с мокрыми тряпками нет – уже хорошо. Один буфет со стеклянными дверцами, заставленный учётными журналами, две консоли со стопочками всяких бумажек в папках, несколько книжек, лежащих на столе, задвинутый по самую спинку стул. А ещё сразу бросилось в глаза большое окно, с обеих сторон украшенное кружевными беленькими занавесочками, такими воздушными, словно связанными из шёлковой пряжи и, конечно, кустик с голубенькими маленькими цветочками в горшке, стоящий с левой стороны подоконника, относительно его центра.

Кстати, об этом. В уголочке на подоконнике нашла ещё пару клубков белой шёлковой пряжи и окончательно влюбилась в эту комнату. Ну всё, досуг обеспечен!

Не знаю, как для остальных, но для меня эти клубки пряжи стали второй валерьянкой. Взор против воли устремлялся в их сторону, даже когда я ну очень старалась перевести взгляд куда-то ещё.

– Что ж, побудь здесь немного до прихода миссис Маркли, – ван Роуз опустил меня на стол, с которого добраться до вожделенной добычи не составит никакого труда. Поэтому я молча уселась, дожидаясь долгожданного уединения.

Но, увы, вопреки явному желанию поскорее убраться восвояси, Люпин ни на йоту не сдвинулся в сторону двери. Он напряжённо сжимал пальцы в кулаки, похоже, намереваясь сделать что-то ещё. Я подняла мордочку и проследила за его взглядом.

Оказалось, этот чудик уставился во все глаза на горшок с цветами.

Хм. Создалось такое впечатление, будто он начал практиковаться в телекинезе.

Вот-вот! Именно!

Его руки пару раз дёргались в сторону бедненькой растительности, которая наверняка пыталась отрастить ноги, чтобы спрятаться под стол от столь грозного взгляда.

Громко выдохнув, словно после спринтерского бега, Люпин развернулся и деревянной походкой прошествовал на выход из комнаты.

Взялся за ручку.

И…

Застыл.

А я всё это время сидела на столе и провожала моего чудика-хозяина взглядом. Определённо, шестерёнок в его голове немного не хватало. Или наоборот, было в избытке? Одно из двух.

Секунда на молчаливое наблюдение, и я уж было подумала – наплевать на хозяина. Ну, увидит он клубочек пряжи в моих когтях, подумаешь, проблема?

Вот только ректор в следующий миг бросился к подоконнику и одним резким остервенелым движением подвинул горшок на середину окна.

– Не всё сразу, Бифтен. Не всё сразу… – изрекло сие сумасшедшее, которое было моим хозяином.

Секрет раскрыт. Шизик! Вот он кто!

Мало того, что сам с собой разговаривает, так ещё и горшки двигает.

Я мысленно хихикнула и запомнила про пунктик насчёт симметрии.

Теперь вы, голубчик ван Роуз, в моих шкодливых лапах.

И ведь точно, пунктик имеется. Потому что вслед за горшком он взял один из двух клубков и устроил его с другой стороны подоконника.

Ну всё… Вот теперь это война!

Да как он посмел трогать мою игрушку?

Правда, я не успела ничего себе надумать, потому как поток моих мыслей был прерван громким рёвом.

– Ага! – возликовала какая-то грозная дамочка у нас за спинами. – Так и знала, что это… – вот только к концу фразы она сдулась, и еле слышно пропищала: – Люпин? Ой, то есть мистер ван Роуз? Что вы…

– Да, это я двигаю ваш цветок, – с достоинством признался он, когда обернулся. Даже нос слегка вздёрнул к потолку, как какой-то сноб-англичанин. Не хватало только поучительной интонации. – Ведь таким образом он сейчас стоит симметрично относительно центра подоконника. Почему вы постоянно сдвигаете его в сторону?

– Ох… – Женщина в тёмно-синем строгом учительском костюме, этакий длинный пиджак и безразмерная юбка в пол вкупе с белой сорочкой, застёгнутой под горло жемчужными пуговицами, изумилась. – Я, эм, я… – Она нервно почесала свои каштановые кудельки короткой причёски и поправила безразмерные очки на горбатом носу.

– Да? – Ректор решил дожать и без того смущённую работницу академии. – Вы?

Но завхоз, видимо, опомнилась, подошла и строгим голосом пояснила:

– Вот, видите этот широкий штапик в середине крестообразной оконной рамы?

И действительно, когда она показала пальцем, я начала улавливать смысл такого сдвигания горшка.