Кислый виноград. Исследование провалов рациональности

Далее давайте будем рассматривать приказы и намерения как пропозициональные установки, такие как желания, отказы, убеждения и т. д. Пропозициональная установка по отношению к р может быть противоречивой по нескольким причинам:

1) Пропозиция р сама может быть противоречивой. «Хотел бы я жить в обществе, в котором каждый зарабатывает больше среднего (для данного общества) дохода» – противоречивая установка, поскольку она отсылает к противоречивой пропозиции. Наоборот, «хотел бы я, чтобы у него даже в мыслях не было этой запрещенной вещи» или «хотел бы я, чтобы он был менее послушным» ни в коей мере не являются противоречивыми установками.

2) Пропозиция и направленная на нее установка могут находиться в прагматическом противоречии друг с другом. Здесь я рассмотрю лишь два случая:

a) Установка-намерение несовместима с состояниями, которые являются по сути своей побочными продуктами.

b) Установка-приказ несовместима с состояниями, которые должны возникнуть у человека автономно, если мы полагаем, что суть приказа состоит в следовании ему, а не только в его выполнении.

3) Пропозиция может находиться в прагматическом противоречии с некоторой другой установкой, предполагаемой направленной на эту пропозицию установкой. Отсюда логическое противоречие в приказе быть спонтанным: он предполагает наличие у индивида интенциональной установки (намерения), несовместимой с состоянием, которое необходимо вызвать. Таким образом, противоречивость типа (3) сводится к более базовому типу (2a).

Любовь иногда приводится в качестве примера состояния, являющегося по сути своей побочным продуктом, как в том отрывке из Лесли Фарбера, который я цитировал ранее. В этом случае приказание «Люби меня!» может быть противоречивым по причинам типа (3) или (2a) – нельзя просить человека совершить то, что невозможно сделать намеренно. Однако можно утверждать, что влюбиться и заснуть – это разные состояния, несмотря на внешнее словесное сходство[142]. В любви может наступить момент принятия выбора – решения присоединиться к другому человеку в надежде, что на это отношение он ответит взаимностью. Такой момент соответствует высказыванию Донна: «Истинные и ложные страхи отринем!» – отныне сомнения больше не имеют смысла, даже если для них есть основания. Если принять подобное допущение, становится ли приказание «Люби меня!» более осмысленным? Ответ может зависеть от различия, которое я провел между следованием приказу и выполнением приказа. По Сартру, влюбленный непоследователен, он желает автономного выполнения своего приказа и в то же самое время гетерономного следования ему:

Но, с другой стороны, любящий не может удовлетвориться этой возвышенной формой свободы, которой является свободная и добровольная отдача. Кто удовлетворился бы любовью, которая дарилась бы как чистая преданность данному слову? Кто согласился бы слышать, как говорят: «Я вас люблю, потому что по своей воле соглашаюсь вас любить и не хочу отрекаться от этого; я вас люблю из-за верности самому себе?» Таким образом, любящий требует клятвы и раздражается из-за нее. Он хочет быть любимым свободно и требует, чтобы эта свобода как свобода не была бы больше свободной[143].

А как насчет следования приказу любить, если взять его сам по себе? Я полагаю, что, хотя человек и способен следовать ему из любви, сама любовь не может установиться по приказу. Поэтому желать, чтобы другой любил вас, следуя приказу, иррационально. Согласно Полю Вену, подобное желание в Древнем Риме было характерно для плохих императоров и тиранов: