Кисмет

— А-а, — кажется, он понял. — Но.

— Ага, — она вытаскивает из кошелька двадцатифунтовую купюру. — Может, в другой раз.

— D’accord,[10] — Томас хлопает себя по коленям и встает.

Анна пытается сунуть деньги ему в руку, потом положить на стол, но Томас не позволяет ей, и, поцеловав его в обе заросшие волосами щеки, она поворачивается и направляется к узкой лестнице.

Анна идет к Тоттенхем-Корт-роуд в таком же легкомысленном, отрешенном состоянии, в какое часто погружается после насыщенных эмоциями встреч. Звук собственных ботинок, глухо хлопающих по тротуару, наполняет ее пустое сознание и как будто становится громче, пока наконец не захватывает слух почти безраздельно. В метро она запивает глотком минеральной воды таблетку и видит перед собой скамью, застеленную газетой. Листы трепещут от ветра, гуляющего по вагону, и наконец поток воздуха набирает такую силу, что переворачивает страницу, создавая явственное впечатление, будто газету листает невидимка.

Быстрее, чем ей хотелось бы, Анна приезжает на станцию «Килберн-Хай-роуд» и направляется к югу под огромным, как пещера, сырым железнодорожным мостом. Еще только девять вечера, но улица уже темна, тиха и погружена в сон; жалюзийные двери в большинстве магазинов опущены, работает лишь круглосуточная бензозаправка, да в гигантском пабе, куда Анне никогда и в голову не приходило заглянуть, светятся экраны телевизоров, транслирующих футбол, и кричат болельщики. Она сворачивает на Кавендиш-роуд, минут пять с трудом поднимается на холм и оказывается на Моубрей-роуд, застроенной однотипными примыкающими друг к другу домами. В одном из них она живет. Неплохо было бы пройти дальше и сделать еще один круг до метро и обратно, чтобы затих звон в голове, оставшийся после коктейлей, но она и так уже припозднилась. Немного постояв с ключом в протянутой к замку руке, Анна отпирает дверь и входит в дом. Входная дверь ведет в крошечную переднюю, к двум другим дверям. Она открывает ту, что расположена напротив входа, и крадучись начинает подниматься по лестнице — одна ступенька, две, три. И тут девушка слышит, как отворяется дверь гостиной.

— А вот и она, — встречает ее Пит, появляясь на пороге.

Анна непринужденно доходит до верхней площадки и оборачивается к нему лицом.

— Я пришла.

Свет на площадке не горит, и широкая фигура Пита подсвечивается из комнаты.

— Я уже начал волноваться, — Пит скрещивает руки и прислоняется к стене. Он в тех же вареных джинсах и футболке, которые носит почти каждый день на учебу, щетина на лице отросла, и спутанные завитки уже можно назвать бородкой.

— Волноваться? — удивляется Анна, расстегивая куртку. — С чего бы?

— Ты не отвечала на мои звонки. И не перезвонила насчет ужина. Я уже представлял самое худшее. Машины с мигалками, полицейского, стучащего в дверь.

Анна пристально смотрит на крючки на стене у себя над головой и, пока снимает пальто и вешает его, чувствует себя плохой актрисой — марионеткой, подражающей действиям человека.

— Ничего такого страшного, — произносит она, стараясь говорить будничным тоном. — Просто выпили немножко с Зарой.

— В самом деле? И как поживает Зара? — он слегка подчеркивает имя, и Анна вдруг поднимает на Пита взгляд: лицо его непроницаемо, широкие плечи, кажется, заслоняют дверной проем, преграждая ей дорогу. На мгновение Анну посещает параноидальная мысль, что он откуда-то знает обо всем, что он проследил за ней, но она быстро отвергает это подозрение как беспочвенное и вызванное алкоголем и чувством вины.

— У Зары все прекрасно, — отвечает она как можно более небрежно. — Очень занята. Они с Кейром сносят дома очередную стену.

— Еще одну?

— Представляешь, да? Похоже, хотят сделать из квартиры спортзал.

— Хорошо, если дом не рухнет.

Теперь Анна улыбается, и Пит улыбается ей в ответ. Она словно приняла пилюлю для облегчения тревоги: слава богу, он верит ей и у него нет причин в ней сомневаться. Она отправляется по лестнице вниз, к нему; пропуская ее, Пит отклоняет свое широкое туловище в сторону и становится похожим на услужливого привратника. Когда Анна проходит мимо, он тянется к ее щеке и щекочет ее поцелуем. В гостиной на диване рядом с пультом от телевизора лежит обложкой вверх раскрытый учебник, а на экране конкурсантка в кулинарной передаче испуганно наблюдает, как судьи обсуждают ее шоколадный мусс. Анна направляется в угол между книжным шкафом и диваном и присоединяет свой телефон к зарядному устройству, которое делит розетку с торшером. Она проверяет, написал ли ей уже Томас, видит, что нет, и испытывает облегчение, поскольку Пит следует за ней в комнату и спрашивает, не хочет ли она поесть — от ужина кое-что осталось.

— А что там? — интересуется Анна, все еще стоя спиной к молодому человеку и размышляя, не лучше ли просто отключить телефон.

— А что бы тебе хотелось? Ты бы предпочла мясо или рыбу?

— Рыбу.

— Если бы ты сказала «мясо», ты бы предпочла белое или красное?