Кисмет

Анна удивлена, что новая фирма Сахины Бхутто расположена в Воксхолле, той части Лондона, которую она всегда считала самой невзрачной и слегка удручающей. Она прибывает на час с лишним раньше, чтобы успеть поесть, выпить крепкий кофе, зазубрить вопросы и купить дезодорант — ее антиперспирант закончился два дня назад, и в вечной спешке между домом и офисом она все время забывает приобрести новый. Она обходит кругом окрестности, но единственное кафе, где можно присесть, — запущенная забегаловка практически на территории автобусной станции. Анна устраивается за столиком, смотрит ламинированное меню, предлагающее горячие бутерброды и круглосуточные завтраки, и, поскольку живот крутит от волнения, заказывает легкое блюдо — мюсли с йогуртом. Это всё приносят в высоком стакане с красными ягодами сверху и с длинной ложкой; Анна чувствует устремленные на нее взгляды мужчин, несомненно удивляющихся этой энергичной девушке, поглощающей в обеденное время мороженое. Съев две ложки, Анна отставляет стакан в сторону и разглаживает на пластиковой столешнице список вопросов.

Вчера днем она, как договаривались, отправила Стюарту окончательный вариант предполагаемых десяти вопросов, но только сегодня утром босс пригласил ее в «тихий уголок» и сказал, что формулировки не совсем правильные, вернее, совсем неправильные. Вместе они целый час обсуждали каждый вопрос, и Анна в молчаливом смятении наблюдала, как ударами жирных пальцев начальник удаляет результаты ее ночных изысканий — упоминание о детстве Сахины, проведенном в Пакистане, ссылки на ее первые работы в США, намек на ее сомнительное сотрудничество с королевской семьей Саудовской Аравии — и заменяет их тремя корпоративными ценностями «Брайтлинга», причем Стюарт потребовал, чтобы в каждом вопросе обязательно присутствовала одна из них, и с финальным снисходительным замахом выделил их жирным шрифтом. Куда только девался жизнеутверждающий тон, которым он ободрял ее несколько дней назад. Теперь Стюарт говорил о получасовой беседе с Сахиной как о хрупком, изменчивом процессе, во время которого нельзя идти даже на малейший риск.

Анна читает каждый вопрос вслух, затем переворачивает листок текстом вниз и пытается воспроизвести его. «Какое здание из построенных вами самое изысканное?»; «Почему в архитектуре так мало влиятельных женщин?»; «Что вы посоветуете, — она переворачивает страницу и подсматривает продолжение, — что вы посоветуете молодым целеустремленным женщинам-архитекторам?»

Анна повторяет формулировки до тех пор, пока они не начинают отскакивать у нее от зубов. При этом она прихлебывает кофе из огромной, как ведро, кружки. Поднять ее девушка может только двумя руками и с удовольствием замечает, что через двадцать минут, сколько бы она ни пила, кружка еще не опустошена даже наполовину — в ней явно две или три порции, полноценная дневная норма. Это наталкивает Анну на размышления: наблюдая, как автобусы подходят к станции и отправляются в путь, она думает о том, какую часть жизни провела в кафе за чашкой кофе. Она воображает, что весь выпитый ею когда-либо кофе собран в один темный пенящийся водоем. Какого размера он может быть? Наверно, не меньше озера. Затем Анна представляет, сколько съела в жизни хлеба, и яиц, и яблок, и сколько выпила вина, и ей в голову приходит новая затея, первая выдумка за несколько месяцев, даже лет: парк аттракционов, полностью состоящий из огромных инсталляций, представляющих суммарное использование человеком продуктов и предметов ежедневного пользования. Холм из хлеба. Молочная река. Пирамида туалетной бумаги. Это было бы увлекательное зрелище, демонстрация расточительности, а также философский взгляд на то, что наше тело — крошечный сосуд, всего лишь игольное ушко, через которое продевается бесконечная нить ресурсов…

Анна погружается в глубокую задумчивость, и когда внезапно выходит из этого состояния, то видит, что на часах 14:16 и ей уже давно пора идти. Она складывает список вопросов, выходит из кафе и бредет через несколько пешеходных переходов; на ногах у нее тесные сияющие броги, не особенно удобные, зато более приличного вида, чем потрепанные ботинки. Она делает несколько безуспешных попыток купить дезодорант на Кеннингтон-лейн, но там всё сплошь винные магазины, затем сворачивает на промышленную улочку и, когда подходит к вывеске «Архитектурное бюро Ламбета», чувствует под мышками свежий слой пота.