KISS. Лицом к музыке: срывая маску

Я стал желанным, во что мне самому с трудом верилось.

В дополнение к бесконечному легкодоступному сексу надо ж было еще и играть концерты. Выступали мы в кафетериях в колледжах, где, понятно, не все наши сценические трюки могли задействовать. Подъемник для барабанной установки Питера оставили в Нью-Йорке. Джин выдыхал-таки огонь, а по сцене — хоть собиралась она из складных столов — ползал дым от сухого льда.

У Майка Куатро, очевидно, было сколько-то фанатов, но, наверное, не очень много, раз ему устраивали концерты в таких местах. Но нам, которых никто не знал, и такие залы надо было ухитриться собрать. Публику трудно винить — откуда им знать было, альбом-то наш на тот момент еще не вышел.

В те гастроли мы дали несколько интервью. Делать этого мы совершенно не умели и не могли вместе поддержать связную мысль. С Биллом мы обсуждали только одно — что нельзя фотографироваться без грима. Стратегия эта, прекрасная в теории, несколько разочаровала на практике, когда мы столкнулись с перспективой хоть какой-то крошечной славы, сопутствующей маленькому фото в местной газетке.

И поскольку существовать на сцене и фото мы могли только при полном параде, то общались с журналистами все вчетвером, одетые в сценические костюмы и в гриме. Тут же выяснилось, что мы абсолютно не в состоянии сформулировать ответы на вопросы типа как мы собрались и чего вообще стараемся добиться. Каждый из нас сам для себя-то это не сформулировал, не говоря уж о группе в целом. Мы пытались отвечать увлекательно, интересно, провокационно, но звучали как компашка идиотов. Нас столкнули в глубокую часть бассейна, а мы плавать не умеем!

Одно меня, правда, сильно удивило: то, что для человека с богатым вокабуляром Джин чересчур злоупотреблял местоимением «я». Когда мне задавали вопрос про группу, я совершенно естественно начинал ответ с «мы». А Джин на тот же самый вопрос якал. Мы-то хотели быть единой группой, как битлы, — четверо парней живут в одном доме, гоняют на горных лыжах в фильме Help! и все такое прочее. Джин, как единственный ребенок в семье, понятно, не чувствовал, что должен кому-то что-то отвечать или объяснять свои поступки. Меня его поведение разозлило, но я промолчал.

Примерно через неделю после нашего возвращения из Канады Нил сообщил нам, что песню «Nothing to Lose», которую он выпустил синглом, поставят в два часа дня на WNEW, большой FM-рок-станции. Мы с родителями сели около нашей радиолы Harman Kardon и стали ждать. Наконец, Алисон Стил сказала: «А теперь — новая группа под названием KISS и их первая песня». И тут «Nothing to Lose» заиграла у нас в гостиной. Вот этот момент — когда я слушаю мою группу, которая звучит на той же станции, что Led Zeppelin и The Who, — совершенно грандиозный. Ведь на этой самой станции я часами слушал своих кумиров!

Пока у нашего альбома не появились слушатели, он ощущался как нечто нереальное. Даже когда я в офисе Билла увидел готовый конверт, у меня не возникло чувство того, что альбом реален. Настоящим он стал теперь. А на следующей неделе, когда диск начнет продаваться в музыкальных магазинах — возможно, его даже выложат на витрины — и мы сыграем презентацию в Лос-Анджелесе, он будет еще более реальным.

В середине февраля мы вылетели в Лос-Анджелес на нашу презентацию, которую Нил организовал в отеле Plaza. Это была такая вечеринка для того, чтобы представить нас индустрии, в том числе — партнерам Нила из Warner Bros. Records, да и вообще всем знаменитостям, которых лейбл Casablanca сумел туда подтянуть.

Лос-Анджелес я полюбил сразу. Он показался мне просто другой страной, такой, которую я никогда не видел. На бульваре Сансет висели плакаты, рекламирующие группы, а не пиво с сигаретами. Ого! Я стал надеяться, что когда-нибудь увижу там и KISS. Этот город относился к музыке совсем не так, как Нью-Йорк. Казалось, что в Лос-Анджелесе все крутится исключительно вокруг музыки и кино. Еще он дышал здоровьем: меня поразило это сочетание солнечной погоды и горожан, которые ухаживают за собой.

Casablanca поместила нас в Chateau Mormont, а чтобы возить нас по городу, арендовала два «шеви» — «шевроле». Мы забирались в эти машины и гнали в Denny’s или McDonald’s. Мы с Эйсом делили двухэтажное бунгало в частном секторе. Джин проживал с Питером. У каждого бунгало — два уровня и несколько спален и ванных. В первый день Эйс вышел погулять, а я залез под душ. Пока мылся — почувствовал какой-то отвратный запах. Выглянул из-за шторки и увидал Эйса на толчке. И он на меня глаза поднял. «Ты чо тут?» — заорал я. Здесь в доме другие туалеты и ванные есть! А он только плечами пожал. Странным был этот Эйс.

Когда мы только приехали в Лос-Анджелес, я поинтересовался у нескольких человек, чем они тут занимаются, куда ходят вечером. Одним из первых упомянутых мест был Rainbow, бар и ресторан на бульваре Сансет в Западном Голливуде. До того я про заведение это никогда не слыхал, но как только попал внутрь, то понял, что нашел свою синагогу. Мой новый молельный дом.