Кисть ее руки. Книга 1

Подул ветерок, и это было очень приятно. Несмотря на прохладный ветер, солнце грело так, что казалось, будто уже наступило лето. Только что в курятнике храма Хосэндзи я видел труп в таком ужасном состоянии, но этот солнечный свет и ветерок, несущий аромат растений, казалось, унесли все плохое и очистили мой разум и тело.

– Вы приехали из Токио, верно? – зачем-то спросила Сатоми еще раз.

– Нет, из Иокогамы.

Мы ведь уже говорили об этом раньше.

– Расскажите мне о городе

– Ну, хоть это и большой город, он ничем не отличается от Окаямы.

– Но там ведь много бутиков и кафе.

– Да, это правда. Но это не имеет большого значения. Здесь ведь они тоже есть.

– Здесь только одно кафе. Называется «Роман».

– «Роман»?

– Его содержит бабушка.

Она опустила глаза и засмеялась.

– Зимой там подают кинако моти[38].

– Кинако моти… а, абэкава.

– Абэкава?

Сказав это, Сатоми покраснела. Она почему-то страшно стеснялась всего, что связано с ее родными местами.

– Я бы хотел съесть абэкава; их еще продают?

– Абэкава?

– Да.

– Я думаю, продают.

– Вот прямо захотелось. Не ел ничего подобного уже много лет.

– Много лет? Ничего себе!

Сатоми вытаращила глаза от удивления и снова рассмеялась.

– Да, потому что я один живу.

– Вы живете один? У вас нет жены?

– Верно, нет.

Мне не хотелось, чтобы она надо мной смеялась, поэтому я быстро продолжил:

– Где это кафе?

– На Каисигэ Гиндза. Хотите пойти туда?

– Ага.

– Тогда пойдем завтра?

– Хорошо. Ты меня проводишь?

– Да, ладно, – произнесла она неуверенно.

– Вам что, в школе запрещают туда ходить?

– Ну да.

– Я так и подумал.

– С мужчиной нельзя, а если с отцом, то можно.

– С отцом…

– Да.

– То есть можно?

Я здорово удивился.

– Вот в кинотеатр можно.

– Правда?

– В кинотеатре не очень обращают внимание, там темно и не видно, кто вошел.

– А в кинотеатре интересно?

– Интересно, – хихикнула она, – там на втором этаже пол покрыт татами, поэтому нужно брать подушки.

– Правда?

Сатоми снова засмеялась. Я подумал, что она решила подшутить надо мной.

– Честно или ты шутишь?

– Честно. Вы хотите сходить?

– Хочу, обязательно.

– Сейчас там показывают «Четыре свадьбы и одни похороны» с Хью Грантом.

– Интересное кино?

– Я не знаю. Но мне нравится Хью Грант.

– Завтра как раз воскресенье. Ну что, сходим завтра?

– Ой, как здорово! Обещаете?

Я удивился ее реакции.

– Конечно, обещаю. Тебе правда так хочется?

– Да, одной мне нельзя. Без отца или старшего брата.

– Понятно.

Мне нужно было поговорить с этой девочкой наедине. От нее я рассчитывал получить много информации.

– Послушай, Сатоми, – начал я робко.

– Слушаю, – ответила она.

– Я бы хотел о многом тебя спросить. Это очень важно, понимаешь?

– Думаете, я смогу ответить?

– Только ты и сможешь. Прежде всего госпожа Хисикава – что за человек она была?

– Что за человек… Ее было трудно понять.

– Трудно понять, говоришь? В каком смысле?

– Ну, она вообще-то была молчалива, но иногда много говорила. Часто смеялась, подшучивала над людьми и хохотала.

– Над тобой тоже смеялась?

– Над женщинами нет.

– Над мужчинами?

– Да.

– Говорят, она была нервной?

– Да, часто злилась.

– Злилась и кричала?

– Нет. Но всегда ворчала. С мужчинами сразу начинала спорить. Она любила повышать голос, а потом тут же дулась и запиралась в своей комнате.

– Вот как! Оказывается, она была трудным человеком.

– Очень трудным.

– И невеселым.

Я был удивлен.

– Но все-таки она была веселой. На людях она много говорила и часто громко смеялась. Часто казалось, что ей весело. Но в основном она смеялась над господином Фудзиварой.

– А как она держалась с госпожой Онодэрой?

– Госпожа Онодэра была мастером, поэтому с ней она ничего себе не позволяла. Всегда ее уважала.

– А что ты можешь сказать про госпожу Онодэру?

– Она была такой жизнерадостной бабулей. Хороший человек, хотя и со странностями.

– Что за странности?

– Ну, я не знаю, как сказать.

– Она ведь преподавала кото, поэтому, наверное, держалась высокомерно?

– Атмосфера вокруг нее была странная. Скучно и долго говорила о каких-то пустяках.

– О пустяках?

– Без конца повторяла то, что и так всем давно известно. Но она была живой и заботливой. Всегда дарила мне разные вещи.

– Тебе нравилась госпожа Онодэра?

– Нравилась.

– А госпожа Хисикава?

– Вы… Пожалуйста, никому не говорите, что я сказала.

– Конечно, не стану.

– И Митико, и Харуми, и Эрико, все так говорили. Что с Сатико неприятно общаться.

– Гм!

Я вспомнил, как Сатико Хисикава стояла на третьем этаже, освещенная голой лампочкой. Она совсем не производила такого впечатления.

– А Харуми?

– Харуми хороший человек.

– И Эрико?

– Эрико тоже хороший человек.

– Ты расстроилась, когда умерла Харуми?

– Очень.

– Да…

Сатоми, которая, казалось, постоянно улыбалась, загрустила, поэтому и я на время замолчал. Смерть Харуми, видимо, действительно сильно повлияла на нее. У этой девочки, всегда такой веселой, были свои печали.

– Вот мать Эрико и сказала ей вернуться домой как можно скорее. Полицейские велели ей пока подождать, но если Эрико уйдет, нам будет не хватать рук, чтобы обслуживать постояльцев.

– Это верно, – согласился я.

– Хэйта, Хэйта! – вдруг закричала Сатоми, вскочив на ноги.