Кит плывет на север

Черная Рыба указала Ахсинун дорогу: далеко-далеко от Острова, куда плыть на каяке весь день и всю ночь, стоит скала, и в скале — ступени, ведущие вниз, в океан. Количество ступеней для всех разное: сколько дней человек прожил, столько ступеней ему и предстоит пройти под воду. Правда, не сказала Рыба, что вход в скалу охраняет жадный Исугих: он забирает себе самое ценное из того, с чем к нему пришел человек. У богатых он отбирает дорогие наряды, у вождей-тоёнов — расписные шапки, украшенные сивучьими усами, у женщин — бусы, украшения, пекулки[пекулка — широкий короткий, слегка изогнутый нож], у охотников — гарпуны, парки, даже штаны из кожи морских зверей берет себе, хотя никогда не сможет их надеть. Что ни клади умершему с собой в могилу, все равно самое ценное заберет себе Исугих. Даже у бедняков найдет он себе что-нибудь по вкусу: у кого иглу из птичьей кости, у кого — пучок сухой травы.

Ахсинун искупалась в океане — так на Острове делали все перед сложным испытанием — и отправилась на каяке далеко-далеко от Острова за своим Гидгихом.

Наконец, она добралась до скалы — высокая скала скрывает свою вершину глубоко в небе, в серебристом тумане. А в самой скале, в холодной пещере сидит Исигух, весь покрытый шерстью, маленькие уши навострил.

— Куда ты собралась? — спросил он. — Сначала люди умирают, а потом уже ко мне приходят. А ты откуда — живая и теплая?

— Я за мужем иду, — ответила Ахсинун. — Увидеть его хочу.

— Того рыбака ищешь, который мне свой каяк отдал? А что ценного есть у тебя?

Стал Исигух высматривать, что бы такое забрать у Ахсинун.

— Вот, — говорит она, — забирай мою шапку из морского зверя.

Взял Исигух ее шапку, повертел в лапах, понюхал, пошкрябал когтем.

— Нет, — зашипел он. — Чувствую, есть у тебя что-то поинтереснее! Отдавай мне свой рыбий пузырь с солнцем!

— Как я отдам его? Без него я не смогу выбраться обратно!

— Ну тогда и возвращайся, откуда пришла! Нельзя войти живым в деревню мертвых и выйти живым!

Ахсинун подумала и решила, что лучше она вернет Гидгиха на землю, чем будет жить одна и однажды вернется к Исигуху старой старухой, беззубой и беспамятной.

— На вот, держи! — она отдала зверю свой рыбий пузырь с солнцем и отправилась глубоко-глубоко под воду со светом Гидгиха за пазухой.

Ровно на одиннадцать тысяч триста пятнадцать ступенек спустилась она. Ходит по деревне, зовет Гидгиха. И встретились они, и обнимались так долго, что на Острове солнце успело сменить луну и снова вынырнуть из океана.

Рассказали они друг другу все, что с ними произошло. Гидгих подумал и решил, что лучше он навсегда останется здесь с Ахсинун, чем будет жить один и однажды вернется к Исигуху старым стариком, беззубым и беспамятным.

— Пойдем, поищем наших детей! — сказала Ахсинун. И они пошли искать Сунам и Кумаа. Но сколько бы они ни искали, кого бы ни спрашивали, никто их нигде не видел. Расстроились рыбак и его жена, что ни на земле, ни в деревне мертвых не быть им вместе со своими детьми. И много раз на Острове уже взошло и село солнце, как подошла к ним Женщина-Лиса:

— Я знаю, где ваш сын Сунам. Он живет в норе со мной и моими детьми. Но просто так я его вам не отдам!

— Проси, что хочешь! — сказали в один голос рыбак и его жена.

— Вот за эту шапку я верну вам сына!

Ахсинун отдала шапку из морского зверя Женщине-Лисе и та привела ей Сунама. Долго-долго разговаривали они и радовались, но их радость не была полной — без Кумаа. Где только они ее ни искали, где ни звали — никто не видел — не слышал.

Но однажды прилетел к ним Пестрый Топорок:

— Я знаю, где ваша дочь Кумаа! Она живет в гнезде с моими птенцами. Но просто так я ее вам не отдам!

— Проси, что хочешь! — сказали в один голос рыбак и его жена.

Топорок подумал и указал на пояс Гидгиха из морского змея:

— Вот за этот пояс я верну вам дочь!

Гидгих отдал пояс, и Пестрый Топорок проводил их к своему гнезду, где играла с птенцами Кумаа.

Не было во всей деревне никого счастливее рыбака, его жены и их детей. И отпустил Гидгих свое солнце, и поплыло оно по океану — выше, выше, пока не вернулось к Большой Черной Рыбе. Загрустила Черная Рыба, ушла на дно и больше никогда не поднималась посмотреть на Остров.

Поутру Кит проснулся не в духе. Он не знал, почему он не в духе, но ничего не мог поделать.

— А, знаешь, Кит, обратился к нему мамору, — все-таки я чувствую, что мой Остров где-то рядом.

Кит молчал.

— И все-таки, я его узнаю. Потому что ему без меня плохо. И я без него не я.

Кит продолжал молчать.

— И мне дадут имя, Кит. И Остров будет моей семьей, Кит! Со всеми птицами, и животными, и людьми. Кит, а у тебя есть семья?

Кит что-то пробубнил и погрузился глубоко-глубоко под воду. Так глубоко, что мамору испугался — не встретит ли он на такой глубине зубастых морских чудищ, страшных, как Черная Рыба и ее родня.