Китаец. Незримая война

Минин назвал мне пароль и отзыв, а также кодовые цифры обозначения моего статуса в любом дипучреждении Российской Федерации на территории Китая. После озвучивания этого кода меня следовало сразу же передать нашим «пиджакам». Мы еще раз обсудили все нюансы, согласовали места встреч. Минин отвел меня на пару этажей вверх, в душевую, дал ключ от шкафчика номер шестнадцать. В нем я нашел темно-синий с черными вставками костюм рабочего, комплект нижнего белья и комплект нательного. Отдельно на верхней полке лежала черная балаклава без каких-либо прорезей. На месте глаз была вставлена ткань в мелкую сетку черного цвета, как и сама балаклава, что позволяло скрывать лицо полностью. На месте рта прорези не было вообще, очевидно, что главным предназначением маски было максимально скрыть лицо. Она даже не просвечивалась. Минин предупредил на установке, что до самой Полтавки меня будут сопровождать двое военных. Из Чкаловского до Центральной Угловой, аэродрома Артема и далее до Полтавки меня повезут в наручниках, под видом преступника, не понимающего по-русски. Снимать их и балаклаву запрещено до прибытия в Полтавку. Там можно будет снять наручники, встречающий передаст сумку с нарядом психа для перехода границы. Балаклаву можно снять, только находясь в тайнике, но при выходе из него предписывалось быть в маске. Смысл всего заключался в том, чтобы никто не видел моей физиономии. Разговаривать с сопровождающими меня до Полтавки запрещалось. По легенде, мне повторили это два раза, я не понимаю русский язык.

Я принял душ, переоделся, форму оставил в шкафу. Взяв в руки балаклаву, вышел из душевой.

Минин ждал снаружи. Когда вошли в лифт, полковник велел надеть балаклаву. Мы дошли до камеры хранения сотовых телефонов, взяв свой, я позвонил домой и, объяснив внезапный отъезд особым пропускным режимом, связанным с пандемией коронавирусной инфекции, попрощался с женой и детьми. И предупредил, что до возвращения буду недоступен. Выключил телефон и вернул в камеру хранения. Вместо него Минин выдал мне чистый, обычный смартфон с разными закачанными приложениями, сотней книг и несколькими десятками фильмов и зарядку к нему. Я убрал все это во внутренний правый карман куртки, туда же, где лежал паспорт. Снова нырнув в лифт, мы поползли вниз, Минин достал наручники и застегнул их на вытянутых мною перед собой запястьях, сделав это аккуратно, дав запястьям максимум свободы. Вышли на небольшую подземную стоянку, машины на которой отсутствовали. Здесь нас ждал генерал Мартов.

— Хорошо выглядишь, Иван Борисович, — назвал генерал мое оперативное имя и отчество на эту операцию, появиться которые могли только на китайской территории в городе Муданьцзянь.

Я молчал. Решил потренироваться на генерале помалкивать. Мартов посмотрел на Минина, тот тоже молчал. Генерал пожелал удачи. Дав отличную характеристику встречающему меня в Китае нашему оперсотруднику Марку Аксаковичу, сказал, что по его спецсвязи генерал доступен двадцать четыре часа в сутки. В случае необходимости сразу звонить. По-отечески похлопал меня по плечу и ушел с парковки.

Минин вызвал машину — через пятнадцать секунд из-за угла вырулил черный тонированный микроавтобус. Дверь быстро открылась, изнутри выпрыгнул военный спецназовец в камуфляже и полной боевой выкладке с валом в руках, встав сбоку, со стороны двери. Минин толкнул меня вперед, сам залез следом, мы сели на средний ряд, спецназовец мигом запрыгнул, захлопнув дверь, сел впереди лицом к нам. На заднем сиденье расположились еще два спецназовца, один с автоматом, другой без него.

Двинулись на северо-восток Москвы, на военный аэродром Чкаловский. Как показывал навигатор, установленный рядом с водителем, ехать до него было километров тридцать пять. Весь путь ехали молча. Проехав стоящий на обочине знак «Летная зона! Выезд на грунт категорически воспрещен», подъехали к КПП. На воротах водитель передал проверяющему, отдавшему честь, документы, тот, молча проверив, вернул и, снова отдав честь, жестом показал пропустить.

Микроавтобус выехал на бетонное поле, по краям которого с нескольких сторон стояли большие и не очень самолеты. Мы укатили в самый конец аэродрома, где стоял с выросшими, словно из горба, широкими крыльями самолет с надписью на носовой части фюзеляжа ИЛ-76МД и открытой в хвосте рампой — грузовым трапом. Заехали прямо в самолет и, выйдя из машины, я, Минин и трое спецназовцев пешком прошли в грузовой отсек носовой части. В этой части самолета было демонтировано все, кроме стоящих полукругом, если в них сесть, то лицом к хвосту, восьми огромных кресел из салона какого-то крутого бизнес-класса. Густо-бордовые, цве́та логотипа банка Китая стены и потолок создавали свой колорит. Если не смотреть на пол, где было полно металлических креплений, запнуться о которые ничего не стоило, разных каких-то железных полосок и казавшихся мусором еще кучи деталей, салон был вполне себе. Кресла меня, конечно, удивили, я полагал, что полетим как куры на жердочке, а тут комфорт мирового уровня.