Китай, Россия и Всечеловек

Но Запад шел своим путем, и осуществилось предсказание Филона Александрийского. «Бог умер!» – признал Ницше, остается уповать на сверхчеловека. Не преображенного человека, а бунтующего, которому еще Шеллинг вынес приговор: «Человек, который вымолил себе существование в сверхчувственном мире, превратится в этом мире в мучителя человечества, неистовствующего против себя и других. За унижение в мире ином он хочет быть вознагражден господством над этим миром. Пробуждаясь от блаженства потустороннего мира, он возвращается в этот мир, чтобы превратить его в ад». [546] Так и случилось в XX веке со всеми ужасами войн, революций, лагерей. Человек не превзошел себя, потому что искал причину бед вне себя. «Свобода от чего? Какое дело до этого Заратустре! Но пусть ответит мне свет очей твоих: свободен для чего ?» – продолжал смущать умы Ницше, уповая на безбожного сверхчеловека.

Об этой склонности ума писал еще святой Августин: «Итак, два града созданы двумя родами любви: земной – любовью к себе, доведенною до презрения к Богу, и небесной – любовью к Богу, доведенной до презрения к самому себе… Тот ищет славы от людей, а для этого величайшая слава Бог, свидетель совести… Над тем господствует похоть господствования, управляющая и правителями его, и подчиненными ему народами, а в этом по любви служат взаимно друг другу и представители, руководя, и подчиненные, повинуясь» (Св. Августин. О граде Божием, XIV, 28).

Владимир Соловьев, находя причину интереса к сверхчеловеку в стремлении избежать стадного «единомыслия», говорит вместе с тем о «демонизме сверхчеловека». Признает дурную сторону ницшеанства в презрении к слабому и больному человечеству, что так не сообразуется с образом подлинного «сверхчеловека», действительного победителя смерти. Соловьев не мог не верить: «…есть сверхчеловеческий путь, которым шли, идут и будут идти многие на благо всех». [547]

Естественно, презрение к человеку чуждо и Нисида Китаро, воспитанному в дзэнской традиции. «Индивид, будучи отражением абсолютно творческой и универсальной сферы, сам творчески движется. Творение хотя и отлично от единого Творца, составляет с Ним целое. Это основной закон, которому повинуются реально существующие вещи». «Я» не существует вне Реальности, как не существует вне конкретного пространства и времени. Настоящее есть «та точка, где будущее и прошлое, отрицая друг друга, пребывают в единстве… Прошлое и будущее, глядя в глаза друг другу, являются в диалектическом единстве настоящего». [548] Это и есть логика недвойственности, непротивопоставления одного другому. Если Просветленность не в тебе, то где же?

Причину «несчастного» сознания Нисида видел в раздвоении человека, в отношении к миру как к объекту своих притязаний. Он выразил несогласие с феноменологией неокантианцев в «Интуиции и интроспекции самопознания». И предложил выход – «От действия к созерцанию». Так называлась его работа 1927 года: действие возникает из покоя созерцания, из интуиции. Философы Киотосской школы, основанной Нисида, сочетали науку Запада с восточной логикой Небытия, подтверждая, что Восток и Запад самопознаются друг в друге. Все живое пульсирует в ритме Жизни. «Все оттуда и туда», а не только «оттуда» и не только «туда». В освоении обратной связи причина успеха конфуцианско-буддийской цивилизации.

Чтобы избежать упрека в односторонней оценке отношения Востока-Запада, приведу слова Рабиндраната Тагора: «Европейская культура принесла нам не только свои знания, но и свой динамизм. Мы не можем ее усвоить сразу и целиком, и это ведет к бесчисленным ошибкам. Однако европейская культура пробуждает наше сознание от интеллектуальной спячки именно благодаря тому, что не совпадает с нашими традиционными представлениями». И, как истинный мудрец, Тагор добавляет: «Я призываю к усилению всех национальных элементов нашей культуры вовсе не для противодействия западной культуре, а для того, чтобы мы могли по-настоящему понять и принять ее, чтобы она стала нашим хлебом насущным, а не обузой». [549]