Китай, Россия и Всечеловек

Собственно, если истинно-сущее извечно и одновременно проявляет себя (смена явлений происходит в иллюзорном мире), то узреть или пережить это истинно-сущее можно лишь разом, в «акте целостного духа», когда спадет оболочка души и все вдруг озарится Светом. То есть возможен прорыв из исторического времени в экзистенциальное, в Метаисторию, которая задана и независима от человеческой истории. И все, что в ней существует, все нареченное человеку сбудется: и Третий эон, пришествие Духа Святого, и возгорание «искры» Божьей в самом человеке. Оттого Бердяев постоянно возвращается к мысли об устремленности человека к Богу и Бога к человеку, в чем его упрекали и соратники, и церковь. Но та книга, которая вызвала нарекания (О смысле истории. Опыт оправдания человека. М., 1914), по большому счету, не могла не появиться в то время как напоминание человеку о том, что он есть. «Много писали оправданий Бога, теодицей. Но наступает пора писать оправдание человека – антроподицею… Книга моя и есть опыт антроподицеи через творчество» (с. 261). Потому призывал повернуть мысль внутрь себя, ибо внешнее есть лишь символизация совершающегося в глубине души. «Последняя тайна человеческая – рождение в человеке Бога. Последняя тайна Божья – рождение в Боге человека. И тайна эта – единая тайна». В этом Путь Человека.

Что касается неприятия идеи Бердяева, то и В. В. Розанов, надо думать, отвергал в запальчивости идею мессианства и антроподицею Бердяева, ссылаясь на то, что момент призвания «настает неожиданно» и обыкновенно для народов, им не занимавшихся. Это дело «рук Божьих», не «рук человеческих», и потому – весьма кстати – России «политики больше не нужно» (Из философии народной души, 1916). Но вряд ли Бердяев возражал против этого. Уже в «Философии свободы» он пишет о том, что Бог имманентен миру и человеку, так же как мир и человек имманентны Богу. Человек божественен по своей природе, мировой процесс есть самооткровение Божества. Бог возжелал, чтобы люди были подобны Ему. В Христе произошло обожение человеческой природы; Он хотел, чтобы люди были как боги, это была Его цель.

Бердяев был одарен интуицией Целого, чувством единичного как Единого, и потому его логика сближается с логикой Небытия или Всеединого. Он ощущает присутствие Бога в человеке и человека в Боге. Без прорыва снизу вверх, без встречной Божьей помощи возможно ли Спасение? Пусть одни это называют обожением тварного мира, победой над грехом, другие говорят о самоестественном преображении, но это движение к Добру возможно благодаря предустановленной Гармонии. В процессе Творчества утончается, преобразуется сама энергия. Важно, что те и другие верят в конечное Спасение человека, способного к преображению через Творчество, к самореализации через Любовь. То, что было недоступно ветхому Адаму, доступно новому. И это не может не случиться «однажды», ибо Дух первичен и смысл мира духовен.

Литература

1.  Аврелий Августин. Исповедь. М., 1991.

2.  Сковорода Г. Сочинения: в 2 т. М., 1973.

3.  Юркевич П. Д. Философские произведения. М., 1990.

4.  Бёме Я. Аврора, или Утренняя заря в восхождении. М., 1990.

5.  Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989.

6.  Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М., 1994.

7.  Бердяев Н. А. Самопознание. М., 1991.

8.  Эрн В. Борьба за Логос. М., 1911.

9. Перевод фрагмента из Лунь-юй И. И. Конрада // Бамбуковые страницы: Антология древней китайской литературы. М., 1994.

10.  Померанцева Л. Е. Поздние даосы («Хуайнаньцзы» – 2 в. до н. э.). М., 1979.

11.  Розенберг О. О. Труды по буддизму. М., 1991.

12.  Щербатской Ф. И. Избранные труды по буддизму. М., 1988.

Сочинения китайской классики: в 20 т. (на китайском и на японском языке):

1. Лунь-юй, т. 2–3. Токио, 1965.

2. Мэнцзы, т. 5. Токио, 1966.

3. Лао-цзы. Дао дэ цзин, т. 6. Токио, 1968.

4. Великое Учение. Учение о Середине, т. 4. Токио, 1967.

5. Китайская мысль: в 12 т, т. 12: Чжуан-цзы. Токио, 1987.

6.  Кандэо Утимура. Собрание сочинений: в 40 т. Токио, 1980–1984.

Часть III

Камо грядеши?

Познавший себя узнает, откуда он.

Плотин

Каков человек, такова и жизнь