Китайская империя

Сюань-цзун, хоть и долго перед смертью болел (традиционно перебрав даосских снадобий), так и не назвал имени своего преемника. Это стало причиной противостояния группировок евнухов. Трое из них поклялись, что умирающий император именно им поведал свою последнюю волю и завещал престол своему третьему по старшинству сыну. При этом они боялись, как бы им в их замыслах не помешал один прославленный полководец, тоже евнух – сторонник старшего сына. Чтобы избавиться от него, троица составила от имени умершего императора поддельный указ, предписывающий ему отбыть на дальнюю границу. Но полководец почуял подвох и сумел вывести заговорщиков на чистую воду. Они были казнены, и на трон взошел, как и полагалось по закону, первый по старшинству Ю-цзинь.

Но, как это ни цинично звучит, не все, что по закону, к лучшему. Ю-цзинь был человеком вздорным и жестоким. Когда один министр предупредил, что брат его любимой наложницы составил заговор – то сам лишился головы. Император окружил себя исключительно евнухами и провинциалами, что вызывало возмущение как придворной знати, так и академиков из Ханьлинь. От решительных действий их удерживала только боязнь погубить страну, спровоцировав новые восстания.

Ю-цзинь был поклонником буддизма. Пожалуй, самым достопамятным деянием его царствования был перевод на китайский язык одного из древнейших буддийских текстов – «Алмазной сутры». Еще он устроил в 868 г. великолепный праздник в честь поклонения мощам Будды – но вскоре после этих торжеств скончался.

Вместо него евнухи возвели на трон его пятого сына, совсем еще мальчишку – двенадцатилетнего Ци-цзиня. Парень был атлетичен, делал успехи во всех распространенных тогда видах спорта. В том числе в некоем подобии футбола, суть которого, если выразить ее в современных терминах, сводилась к тому, что команды по очереди пробивали друг другу штрафные удары. При этом не возникало непосредственного физического контакта игроков – что было важно в свете желания избежать риска «потери лица». Более же всего юному императору был по сердцу азарт петушиных и гусиных боев и игры в кости.

Но как только футболист попробовал приступить к делам управления, выяснилась его профнепригодность. Он был в отца взбалмошен и способен на жестокость. Правда, править он особо и не рвался, а препоручил все дела главному евнуху Тянь Линцы – личности довольно пугающей, но не без достоинств.

Основные министры были выходцами из титулованной знати, людьми чести и долга, настоящими конфуцианцами. В какой-то мере им удалось сработаться с Тянь Линцы, и были достигнуты определенные успехи в искоренении вопиющих злоупотреблений в аппарате управления. Как знать, может быть, совместными усилиями им и удалось бы сохранять Поднебесную если не в благополучном (это было уже невозможно), то все же в терпимом состоянии. Но ближайшие годы показали, что невозможно было уже и это – Китай вступал в свой очередной затяжной катаклизм.

Тан: гибель династии

Очередные удары стихии вновь довели страну до крайности. Налоги – из-за общего финансового кризиса, а теперь еще из-за необходимости устранять последствия бедствий, снижать было нельзя. Но для уплаты многим крестьянам приходилось выламывать из стен своих домов пригодные для продажи балки и прочие стройматериалы. Или продавать детей, или отдавать жен в услужение. Терпеть просто не было уже ни сил, ни желания. Династия Тан окончательно теряла и Мандат Неба, и мандат доверия своих подданных.

Крестьянские бунты вспыхивали там и здесь. Восставшие разоряли богатые имения, жгли налоговые и долговые списки, а то и убивали уездных чиновников. Но если подобные возмущения обычно быстро утихали, то бандитизм имел хронический характер. В бандах состояли представители всех сословий, но больше всего было обездоленных и мятежно настроенных крестьян и, конечно же, склонного к уголовщине деклассированного элемента. Главари зачастую «награждали» сообщников своей фамилией: получался разбойничий клан, а это ко многому обязывало. Иногда несколько мелких банд приставало на время к наиболее крупной: такое воинство было способно напасть на уездный город и разграбить его.

А в 874 г. полыхнуло не менее серьезно, чем 15 лет назад, – причем в самом «Срединном Государстве» Чжунго, в провинциях, расположенных на Великой Китайской равнине, близ обеих столиц. Восстание возглавил известный атаман Ван Сяньчжи. Через год к нему примкнул со своими отрядами не менее популярный лидер – Хуан Чао. Выходец из семьи, разбогатевшей на торговле солью, смолоду успевший прославиться как лихой контрабандист – на полном скаку без промаха разил из лука. В отличие от своего соратника, Хуан Чао был хорошо образованным человеком.

В то время крестьянские поля как раз подчистили полчища саранчи, и народ валом валил под знамена атаманов. Не меньше действовали на умы рассылаемые повсюду воззвания, в которых гневно обличались злоупотребления местных чиновников. Но и сами борцы за правду, как водится, бессчетно творили грабежи и расправы.