Китайская интеллигенция на изломах ⅩⅩ века : (очерки выживания)

Деинтеллигентизация страны ведёт к упадку её культуры, чреватому в целом сном разума, воцарением бездуховности. Но деинтеллигентизация может быть не только следствием социальных катастроф, но и результатом правления тоталитарных режимов типа полпотовского в Кампучии или Иди Амина в Уганде.

В конце ⅩⅩ — начале ⅩⅩⅠ столетия на мировой арене появляется некий культурный суррогат, который называется масскультурой[8]. Он также ведёт к деинтеллигентизации мира, одновременно давая повод и к довольно частому ненормативному использованию термина «интеллигенция». Но, в отличие от пневмонии, интеллигентность не может проявляться в атипичном облике. Поэтому попытки средств массовой информации выдавать за интеллигенцию и даже за её элиту то, что таковым не является, означают, как гласит китайская поговорка, «гуа янтоу, май гоужоу» — «вывешивать баранью голову, а торговать собачьим мясом».

По-китайски слово «интеллигент» выражается словосочетанием «чжиши фэньцзы», что можно перевести как «разумный элемент [общества]». Что касается взаимоотношений этого «разумного элемента» и общества, то существовавшая в Китае с древности система сдачи экзаменов для занятия должностей создавала лишь видимость, что интеллигенция пронизывает все слои населения. Образованная бюрократия не включала себя в интеллигенцию, так как по социальному статусу была выше тех, кого определяли этим понятием. В Китае эпохи Тан (618—907 гг.) — в период наибольшего могущества средневекового государства и расцвета культуры — интеллигенция в социальной стратиграфии находилась на девятом, предпоследнем месте. Это и есть самый точный определитель отношения к интеллигенции властей предержащих. Интеллигентность и власть так же несовместимы, как гений и злодейство. Эта девятая прослойка состояла из тех, кто творчеством зарабатывал свой кусок хлеба. Поэты и художники, артисты и философы, музыканты и скульпторы находились почти на самом дне феодально-бюрократического общества, чуть возвышаясь над проститутками и бродягами.

А с точки зрения современного понимания интеллигентности чиновная бюрократия и земельная аристократия, получавшие классическое образование, не могут быть отнесены к интеллигенции, так как были конфуциански конформистскими. Интеллектуалы, которых порой возвышала власть, например, назначая их членами Императорской академии, переставали принадлежать к интеллигенции, как только ради своего положения при власти отказывались от свободы суждений. Образцом интеллигента был поэт-патриот Цюй Юань (ок. 340—278 до н. э.), который покончил с собой, протестуя против возведённой на него клеветы[9]. Немногие, как, например, великий поэт Ли Бо (701—762), смогли покинуть императорский двор, лишиться места академика, чтобы, скитаясь по стране, вернуть себе свободу самовыражения. Мало кто осмеливался, как уже упомянутый Вэй Чжэн, написать императору свыше двадцати докладов-обличений[10] . Но именно это меньшинство определяло модель поведения для интеллигентов последующих поколений. Причём эта модель характерна не только для Китая. Она была и остаётся одной из интеллигентских универсалий, о которой так великолепно сказал великий математик и мудрейший поэт Омар Хайям:

Лучше впасть в нищету, голодать или красть,
Чем в число блюдолизов презренных попасть.
Лучше кости глодать, чем прельститься сластями
За столом у мерзавцев, имеющих власть.

Искушение благополучием, пожалуй, одно из самых нелёгких для интеллигенции. Власть издревле применяла это испытанное оружие. Ведь Меценат не бескорыстно поддерживал поэтов: он добивался, чтобы они славили императора Августа. Благополучное существование обрекает интеллигенцию на конформистскую терпимость по отношению к любой власти, на жизнь по лжи. Об этом в годы брежневщины с горечью сказал А. Вознесенский:

Интеллигенция, совсем изолгалась,
Читаешь Герцена, для порки заголясь.

И уже в 90-е годы наш великий драматург B. C. Розов, побывав на встрече Б. Н. Ельцина с представителями интеллигенции, был поражён тем, насколько «интеллигенция вела себя безобразно». Выступив в печати со статьями «Был приглашён, но ожидал другого» и «Почему я не признаю эту интеллигенцию», он ввёл в оборот клеймящий термин «холуяж»[11].

Но жизнь по лжи разрушает интеллигентного человека не только морально, но и физически.