Китайская невеста

Лайцзе-лу позволила себе несколько расслабиться, когда написала в письме отцу о своей беременности, уговаривая приехать в Америку взглянуть на своего внука. Может быть это известие, подумала она тщательно запечатывая письмо, придаст дополнительный вес аргументам мужа. Пока Джонатан не отплыл, ей и в голову не приходило, что отец вполне может упомянуть о ее состоянии зятю. Теперь ее оплошности уже не исправить и оставалось положиться исключительно на любовь Джонатана к ней, утаившей эту новость от него.

Отплытие было назначено на середину дня. Джонатан провел утро в офисе как обычно, и единственным отличием этого дня от обычных дней был праздничный обед. Затем вся семья отправилась проводить капитана на причал, где на якоре стояла «Лайцзе-лу». Джонатан постарался скрыть от жены новые четыре девятифунтовые пушки, укрытые под палубой, которыми он дополнил вооружение клипера. Эти тяжелые орудия делали корабль менее маневренным, но тут уж ничего не поделаешь. Следовало приготовиться к любым неожиданностям у берегов Китая.

Прощания Рейкхеллов никогда не отличались длительностью. Каждый в семье испытывал особое почтение к морю и морской стихии, поэтому Джонатан, прощаясь с отцом, передал ему свое новое последнее завещание. В нем он предусмотрительно оговаривал, что в случае его смерти или гибели на море, Лайцзе-лу становится официальным опекуном Джулиана вплоть до его совершеннолетия.

— Передай Чжао, я приготовлю его любимую утку по-кантонски с соусом из омара, если он приедет сюда, — сказала Сара.

Джулиан, обняв отца, сказал:

— Когда я подрасту, поплыву с тобой. Буду первым помощником.

— Станешь, если сумеешь заслужить это место, — ответил Джонатан. — Начнешь как юнга, затем во время школьных каникул будешь стажером. Таков путь, которым идут все Рейкхеллы.

Видя, что мальчик внимательно слушает его, Джонатан продолжил:

— Так начинал я, сын. Ты должен изучить море, знать, как ходить в любую погоду. Научиться разбираться и понимать людей, становясь мужчиной, и только после этого ты сможешь командовать другими.

Маленький мальчик торжественно кивнул, не до конца понимая сказанное, но чувствуя, что отец говорит ему что-то очень важное.

Джонатан и Лайцзе-лу застыли в полном объятии.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы увезти твоего отца, привести его сюда вместе с собой.

— Знаю, — ответила Лайцзе-лу, крепко прижимаясь к нему.

— Береги себя, — сказал он. — Я попросил Сару и отца вмешаться, если ты будешь слишком много заниматься делами.

Она подумала не догадывается ли он, что у нее будет ребенок.

Их поцелуй был долгим и горьковато-сладким. Когда они выпустили друг друга из объятий, Лайцзе-лу прошептала:

— Да хранит тебя Бог.

Так она дала ему знать, что приняла его веру.

Джонатан поднялся на борт, и через несколько мгновений корабль медленно отошел от причала и набирая скорость, направился в сине-зеленые волны моря.

Император Даогуан был слишком мудр, чтобы слушать конфиденциальные сообщения военных советников в присутствии всего двора. Аристократы, члены его персональной свиты, евнухи наверняка станут обсуждать каждое услышанное слово, даже наиболее умные из его наложниц начнут перешептываться друг с другом, в том числе в присутствии слуг.

Поэтому он резко прервал аудиенцию, удалившись в небольшую Хризантемовую комнату, построенную его отцом. Стены и потолок из желтого мрамора были вырезаны таким образом, что создавалось впечатление, будто сидевшие в комнате находились внутри раскрывающегося цветка хризантемы. Здесь император устроился на вырезанном из камня троне, напоминавшем раскрытую пасть дракона, поверх которой для удобства были положены украшенные вышивкой шелковые подушки. Ниже перед ним сидели два генерала, командовавшие императорской армией, два адмирала, командовавшие императорским флотом, массивный, чрезмерно толстый главный евнух и императорский камергер. Камергер Тунг-Со в этой же должности служил отцу императора и занимал в императорском доме особое доверительное положение.

Только он знал, что огромная трехстворчатая ширма из толстого шелка, установленная в конце комнаты, стояла не для украшения. За ней, устроившись в кресле на трех ножках, скрывалась принцесса Ань Мень. Сановники были бы шокированы присутствием женщины на этой встрече, поэтому император, хотевший, чтобы она сама все услышала, весьма просто решил эту проблему, скрыв ее ширмой.

Тунг-Со открыл заседание, зачитав письмо от Лин Цзи-сюя, наместника императора в провинции Гуандун. Ершистый и агрессивный Лин писал, что отверг все требования, предъявленные ему капитаном Чарльзом Эллиотом, официальным представителем Британской короны. Он сообщил, что готовится к новым столкновениям в ближайшем будущем и просил Небесного императора оказать ему всяческую помощь, которую тот сочтет необходимым предоставить ему.

Адмиралы пребывали в оживленной уверенности.

— Сотни военных джонок сейчас рассредоточены по всему пути от Южно-Китайского моря до самой Янцзы, — заявил младший адмирал. — По моему указанию все они уже снаряжены бочками с порохом.