Китайская власть

Канси, разумеется, оказывая такую честь посольству Аблина, рассчитывал достичь своих целей: цины добивались возвращения бежавшего Гантимура, однако правительство России не поставило перед Аблиным дипломатических задач. Во время пребывания Аблина в Пекине к нерчинскому воеводе Аршинскому было отправлено требование о выдаче Гантимура. При этом «русская администрация… располагала сведениями о подтягивании крупных контингентов маньчжурских войск к Нерчинску. В трех же нерчинских острогах имелось всего 123 служилых человека». Аршинский же, вопреки логике слабой, обороняющейся стороны, которая к тому же должна стремиться к стабилизации, выслал в Пекин десятника Милованова, который не только отказал маньчжурам в выдаче Гантимура, но и предложил китайскому императору сделаться вассалом русского царя.

Таким образом, Аршинский, который «сознавал всю степень ответственности за свой шаг» и который «поступил в соответствии с установлениями царских властей», не стремился к стабилизации в отношениях двух государств, ибо такие действия только дестабилизировали и создавали напряженность в российско-цинских отношениях.

Из всего вышеизложенного напрашивается главный вывод: Аршинский, как официальный представитель российской власти, явно не чувствовал угрозы со стороны цинов и их превосходства в силе.

Именно с этого момента цинская сторона убеждается в неэффективности дипломатических методов в отношениях с Москвой, так как на огромные почести, оказанные Аблину, и разрешение Канси вести торговлю и присылать посольства от России в лице воеводы Аршинского последовало заявление, явно дестабилизирующие ситуацию. Теперь любые заверения Москвы в дружбе не воспринимаются императором Канси. Разочаровавшись в дипломатии, Канси делает упор на военные методы достижения цели: во второй половине 1670-го – начале 1671 г. маньчжурские войска заметно активизируют свои действия. Вот что пишет Канси в своем указе нингутскому цзянцзюню Бахаю: «Хотя русские искренне заявили, что переходят на нашу сторону, но следует обратить внимание на то, чтобы принимать меры предосторожности. Для этого тебе нужно обучать солдат и готовить лошадей, иметь наготове военное снаряжение, чтобы они не воспользовались внезапностью при осуществлении ими своих замыслов». Нужно отметить, что указ Канси в общем говорит о необходимости готовить оборону, ибо внезапность, которой могут воспользоваться россияне, — орудие нападающего.

Ход действий сторон в Приамурье в 1662–1682 гг.

В тоже время, когда Канси пытается решить амурский вопрос дипломатическими методами, сопротивление маньчжур в области Хэйлунцзян ослабло: в 1665 г. казаки во главе с Н. Черниговским восстанавливают Албазин, происходит обращение в русское подданство баликагиров с реки Хайлар, окончательно от маньчжуров уходит к русским Гантимур (1667), люди Черниговского устраивают поход по Амуру с целью собрать дань с дауров и дючеров (1669). Таким образом, Россия восстанавливает и расширяет свое влияние в регионе, потерянное после смерти О. Степанова в 1658 г.

При императоре Канси маньчжуры сосредотачиваются на усилении обороны в Северной Маньчжурии, а удары по русским носят нерегулярный, локальный характер, при этом быстрое расширение русского влияния доказывает неэффективность борьбы цинов с русскими отрядами. И вплоть до 1682 г. все действия маньчжуров носят исключительно оборонительный характер. В качестве неоспоримого доказательства можно привести пример Ивового палисада, строительство которого закончилось к концу 1682 г. Ивовый палисад — укрепленная пограничная линия, построенная по периметру Южной Маньчжурии. Основная функция линии — защита (оборона) Южной Маньчжурии от внешних угроз. Ивовый палисад «на большинстве своих участков… состоял „только“ из земляной насыпи высотой и шириной около 1 м, по поверхности которой через каждые 1,5 м выкапывались в землю по три связанных между собой веревками ивовых кола высотой от 60 до 120 см, а с внешней стороны был вырыт глубокий — до 3 м в глубину — ров, и если при этом не забывать, что такая „линия“ протянулась… в целом больше, чем на 1300 км, то Ивовый палисад даже в таком виде, безусловно, выглядит внушительно, и его можно считать одним из крупнейших фортификационных сооружений мира (курсив мой. — В.Н.), масштабы которого сравнимы разве что с самой Великой китайской стеной… „Новая граница“» имела четверо… ворот, между которыми находилось 28 (!) сторожевых пограничных постов. На эти постах и при воротах размещались маньчжурские гарнизоны…»